перестанут им доверять. Так они растеряют последних клиентов.
— Пусть Линда идет, — сказала Ребекка, — а я до обеда одна поработаю.
— Хорошо, — согласилась миссис Корнуэл.
Ребекке там нечего делать, подумала миссис Корнуэл, а здесь она у меня под присмотром.
— Я без Ребекки не пойду, — заартачились Линда, — что мне там одной делать?
— Кто-то и правда должен остаться в парикмахерской, — сказала Ребекка.
Линда надулась. Такие дела интереснее вместе с кем-то делать, как они не понимают?
— Хочешь, я с тобой пойду? — любезно предложила миссис Корнуэл.
Ну вот, теперь ситуация еще хуже стала, подумала Линда, если откажусь, миссис Корнуэл неделю будет на меня обижаться.
Линда пожала плечами.
— Я подумаю, — уклончиво ответила она.
Миссис Корнуэл согласно кивнула. Это дело такое. Тут подумать надо. Кто же с бухты-барахты такие сложные вопросы решает?
15
Вечером Ребекка решила не прислушиваться ко всяким шорохам за окнами, а наконец-то выспаться. Даже книжку на ночь не стала читать.
Легла пораньше. Часов в десять. Но разве заснешь по желанию? Да ни за что! Часа два лежала с открытыми глазами, смотрела в темный потолок и думала о своей жизни.
Почему все идет не так, как задумывалось с самого начала? Кто предопределяет судьбу человека? На каких скрижалях все это записано? Как бы почитать?
Далеко за полночь встала с кровати. Подошла к окну и открыла жалюзи. В ее комнате было темно, и на улице было темно. Она просто почувствовала, что кто-то тихо перепрыгнул через забор.
— Не бойтесь, — сказал знакомый голос.
Ребекка улыбнулась самой себе. Сердце совершило кульбит вниз живота. Ребекка оперлась руками на подоконник, потому что во всем теле появилась предательская слабость.
— Идемте ночной заплыв совершим, — сказал Монтгомери Холден.
Ребекка все четче видела в темноте знакомые черты.
— А если я боюсь ночные заплывы совершать? — сказала Ребекка.
— А я на что? — улыбнулся Монтгомери Холден. — Я буду защищать и оберегать.
— От кого защищать?
— От разных морских чудищ.
Ребекка немного подумала. Во-первых, она и так уже не уснет. А во-вторых, положа руку на сердце, не этого ли человека она таким с замиранием и трепетом сейчас ждала?
— Одну минуточку, хорошо? — сказала Ребекка.
— Конечно, хорошо, — сказал Монтгомери Холден, — хоть две минуточки. У меня есть немного времени.
Ребекка улыбнулась и исчезла в комнате. Надела купальник, сверху платье, достала из шкафа большое полотенце. Подошла к окну и села на подоконник, свесив ноги на улицу.
Монтгомери Холден подошел поближе, взял ее за талию, словно пушинку, легко поднял в воздух и поставил на землю. Ребекка взялась руками за его плечи, но, как только он поставил ее на землю, быстро убрала руки. Оба учащенно дышали.
О боги, сказал сам себе Монтгомери Холден, держись, мой дорогой. Будет весьма странно, если ты ее сейчас в горячие объятия заключишь.
О боги, сказала себе Ребекка, держись моя дорогая. Будет совсем неприлично, если ты сейчас в обморок от избытка чувств упадешь.
— Вам помочь через забор перелезть? — спросил Монтгомери Холден. — Я могу вас на руках через него перенести, соглашайтесь.
Ребекка рассмеялась. Как она была ему благодарна за то, что он именно так с ней разговаривает. В некоем отстраненном духе. Как будто он опять просто мимо проходил.
— Так что вы выбираете? — опять спросил Монтгомери Холден.
Ребекка чувствовала в темноте его улыбку.
— Мы можем прекрасно выйти отсюда через калитку.
— Да что вы говорите? — поразился Монтгомери Холден. — У этого забора есть калитка?
— У всех порядочных заборов есть калитки, — сказала Ребекка, — это сейчас очень модно.
— Да что вы говорите, — продолжал улыбаться Монтгомери, — а я и не знал. И вы найдете ее в такой темноте?
— Конечно, — сказала Ребекка, — я здесь уже семь лет живу, я ее с закрытыми глазами найду.
Семь лет, отметил про себя Монтгомери Холден.
Потом они на ощупь пробрались к калитке в заборе. Ребекка взяла Монтгомери за руку, помогая ему идти в темноте.
Фонарь горел на другой стороне двора. Ребекка не любила, когда фонари светили в окно, поэтому не включала те, которые были с этой стороны.
Нашли калитку, открыли ее, вышли на улицу. На улице было гораздо светлее, и Ребекка отпустила руку Монтгомери Холдена.
— Предлагаю снять обувь, — сказал Монтгомери, — пойдем по песку босиком.
Ребекка улыбнулась. С этим человеком всегда было интересно. Он всегда что-нибудь придумывал. Никогда не сидел без дела.
Она сняла босоножки. Монтгомери тоже снял свои кроссовки и связал их вместе за шнурки. Взял в руку кроссовки и босоножки Ребекки, потом взял у нее полотенце и повесил его себе на плечи. Повернулся к Ребекке и протянул ей свободную руку.
— Идем? — сказал он.
— Идем, — сказала Ребекка.
Она тоже протянула ему свою руку, и ее рука потерялась в его большой ладони. Легкий ветер развевал ее распущенные волосы, песок шуршал у них под ногами, умопомрачительный вечерний воздух кружил голову.
Повсюду были какие-то разнообразные звуки, редкие крики птиц, где-то вдалеке раздавались людские голоса. Теплый вечер раскрывал свои объятия и напоминал о том, как прекрасна эта жизнь.
Идти по песку босиком было очень здорово. Не хотелось ни о чем думать. Это было как в детстве. Когда проблемы большого мира тебя еще не касаются.
— Мне здесь нравится, — сказал Монтгомери Холден, — очень уютно. Как у Бога в ладонях.
Ребекка улыбнулась.
— Миссис Корнуэл тоже всегда такие слова об этих местах говорит, — сказала она.
— Она права, — сказал Монтгомери Холден, — очень удачное определение для здешних мест.
— Почему вы именно в это город приехали? — спросила Ребекка.
— Я давно искал такое место, много фотографий посмотрел, — сказал Монтгомери, — мне нужен был берег океана и скала, у которой можно было поставить пару трейлеров с семейными парами.
— И вы нашли такое место здесь.
— Я здесь много чего нашел, — загадочно сказал Монтгомери Холден.
Они уже подошли к воде. Ребекка была рада прервать разговор о том, что еще нашел здесь известный на весь мир Монтгомери Холден.
Волны набегали на песок и мягко касались их ног. Температура воды была выше, чем температура воздуха. Монтгомери положил их обувь подальше от воды и стал снимать майку.
— Я боюсь, — вздохнула Ребекка.
— Вы когда-нибудь купались в ночном океане? — спросил он.
