И то, как режиссер с мировым именем Монтгомери Холден довел ее до калитки ее дома и осторожно поцеловал на прощание ее руку. И то, как он ушел от нее в темноту.
Весь день Ребекка улыбалась сама себе и светилась неким внутренним светом. Останавливалась перед зеркалом и будто сама видела этот свет.
Ей хотелось обнять весь мир, согреть всех людей на планете своей улыбкой. Ей хотелось обнять океан, прикоснуться к небу, долететь до солнца, потрогать пальчиком ближайшие облака.
В обеденный перерыв Ребекка с аппетитом уплетала тосты с сыром и с арахисовым маслом, а Линда с интересом ее разглядывала. Давненько у Ребекки не наблюдалось такого вкуса жизни.
У Линды же, наоборот, в этот день было какое-то грустное настроение.
— Поделишься? — сказала Ребекка, намазывая на тост внушительный слой масла.
Линда тяжело вздохнула.
— Ничего особенного, — сказала она, — иногда и у меня грустное настроение бывает.
Ребекка откусила внушительный кусок.
— Я же делюсь с тобой, когда мне бывает невесело, — сказала она.
— Ты никогда не хотела переехать отсюда? — неожиданно сказала Линда.
Ребекка чуть тостом не подавилась.
— С чего это вдруг у тебя такие мысли появились?
Линда пожала плечами.
— У меня довольно часто такие мысли появляются.
— И ты молчала?
— Просто эти мысли обычно живут где-то внутри меня, — сказала Линда, — иногда я и сама их не осознаю. Иногда посмотрю какую-нибудь передачу о других странах, и как-то не по себе становится.
— Как все серьезно, — покачала головой Ребекка и потянулась за новым тостом.
Линда к еде и не притрагивалась.
— А вдруг моя судьба — жить в каком-то другом месте, — сказала Линда, — и общаться с какими- нибудь совсем другими людьми?
Ребекка смотрела на Линду во все глаза. Обычно Линда была полностью довольна своей жизнью.
— Неужели тебе мало нас с миссис Корнуэл? — спросила Ребекка.
— Что ты, — грустно улыбнулась Линда, — разумеется, я очень рада, что вы у меня есть. Но вдруг я должна встретить еще кого-то?
— Кого?
— В том-то и дело, что я сижу здесь и не знаю!
Ребекка недоуменно молчала.
— Иногда мне хочется плакать в подушку, — поделилась Линда.
Ребекка даже жевать перестала.
— Это почему еще? — с набитым ртом сказала Ребекка.
— Смотрю, бывало, по телевизору, а в мире столько людей! Столько людей! А я никому, никому не нужна. — Линда и впрямь была готова расплакаться.
— Как это ты никому не нужна?! — возмутилась Ребекка. — И как только такие мысли в свою голову пришли?! А мы? А твоя мама?
— Этого мало, — вздохнула Линда.
— И какую передачу ты посмотрела недавно на тему других стран? — спросила Ребекка.
— Не было никакой передачи, — грустно сказала Линда, — на этот раз все само откуда-то изнутри пришло. Может, конечно, повлияло еще и то обстоятельство, что в нашем захолустье в кои-то веки художественный фильм снимают, — задумчиво сказала она.
— Это еще при чем?
— Может, и ни при чем, — сказала Линда, — но почему-то у меня такое чувство, будто жизнь проходит мимо.
— Но это же их жизнь, а не твоя.
— А может быть, я тоже хочу себе какую-нибудь другую жизнь?
— Ты еще даже посмотреть на все это мероприятие не ходила, — сказала Ребекка, наливая в свой бокал минеральную воду, — а уже так переживаешь.
Давно она столько еды за один раз не съедала. Вот что значит хорошее настроение.
— Я могу и не ходить туда, — тем временем грустно поделилась Линда, — я уже и так чувствую себя причастной к этому событию.
Ребекка задумчиво пила минералку.
— Мне кажется, — сказала она, — наша судьба — быть в том месте, где сейчас находимся.
Линда некоторое время молча смотрела на Ребекку.
— Ты так думаешь?
Ребекка улыбнулась.
— Линда, посмотри кругом! Это все и есть твоя судьба! Этот город и все, что с тобой здесь происходит, — это только твоя история. Твоя мама, которая ждет тебя дома по вечерам. Твоя работа, в которой ты незаменима. Солнце, которое приветствует тебя по утрам. Океан, который радует тебя своими приливами и отливами. И даже твои следы на песке к этому океану — это твое, только твоя судьба и больше ничья.
— Ты думаешь?
— Я в этом просто уверена!
— А как же другие страны? — сказала Линда.
Ребекка улыбнулась.
— А другие страны — это уже история других людей.
Линда тоже улыбнулась. Она и правда немного успокоилась. И на ее тоже напал хороший аппетит, хотя обед почти закончился.
Линда в срочном порядке намазала масло на тост и откусила большой кусок.
— Ты еще кое-что забыла, — с набитым ртом сказала она Ребекке.
— Что я забыла? — спросила Ребекка.
— То, что у меня самая замечательная подруга в мире, — сказала Линда, — и другой подруги мне не надо!
Вечером у Аманды Стайгер не было съемок, и она уютно расположилась на берегу океана под большим плотным зонтиком. Несмотря на уходящее солнце, Аманда боялась обгореть.
Она нежилась на коврике из тончайшего тростника и сквозь темные очки любовалась местными красотами. Да, нелегко быть известной актрисой, нельзя ни на секунду забывать о своем внешнем виде и о том, как на этот внешний вид могут повлиять какие-нибудь природные условия.
Таким: шикарным женщинам, как Аманда, всегда нужно носить в сумочке всевозможные кремы от сухого ветра, от загара, следов усталости под глазами и так далее. Всего и не перечислишь.
Роберт Фонтейн нашел Аманду на берегу. Подошел к ней поближе, тоже сел на коврик и провел пальцем по идеальному животу Аманды.
— Радость моя, ты мне солнце загораживаешь, — сонно сказала ему Аманда.
— Душа моя, какое солнце вечером и под таким плотным зонтиком? — улыбнулся Роберт Фонтейн.
— Что поделаешь, любовь моя, что поделаешь, — притворно вздохнула Аманда, — я же сама себе не принадлежу.
— Ты принадлежишь мне? — с надеждой спросил Роберт Фонтейн.
— Нет, счастье мое, — грустно сказала Аманда, — я принадлежу своей профессии.
В этом месте они немного посмеялись. Затем Роберт стал устраиваться рядом с любимой женой, стараясь при этом спихнуть ее с коврика на песок.
— Роберт, говори что хотел и уходи куда-нибудь, — попросила его Аманда, — дай мне в кои-то веки
