эту дорогу, зигзагом, минуя опасные места — к острову Фео. А на острове зажег маяк…
— Да-а… — командир неопределенно потоптался на месте, снова взглянул на кислородный датчик. — Трогательная история. Ладно, пойдем отдыхать. До старта у нас пять часов, надо еще много чего успеть.
Он махнул рукой Витьке.
— Пошли!
Я не тронулся с места.
— Гриша! Я не могу улететь! Мы должны их спасти.
Командир остановился.
— А вот это ты зря. Детство вспомнилось — хорошо. Скучаешь по Земле — бывает. Я на Фобосе тоже одно место видел — точь-в-точь мраморный карьер под Искитимом. Чуть до слез не разобрало. Но в истерику впадать не моги! Мало ли что примерещится!
— Ну так давай проверим, командир! Поедем по дороге на север. Там должен быть город!
— Какой город, Леха?! Ты что, картинку со спутника не видел? Там кратер здоровенный — и все!
— Это не кратер, Гриша. Это Стена вокруг Острова.
— Отставить лирику, Кузнецов! Мы на обычной, голой, как лысина, планете! Воды нет, растительности нет, кислорода, стен, островов, княжон — ничего нет! Одни кратеры! Нормальная планета, каких большинство!
— Может, потому мы и находим только голые, безжизненные планеты, что сами их забросили в детстве? Мы сами убили на них жизнь, Гриша. Мы выросли и перестали придумывать. Ничего, кроме лысины с кратерами, представить себе не можем. Вот и все наше терраформирование. Но меня это не устраивает. Я остаюсь.
— Где это ты остаешься?! — заорал командир. — Витька, а ну, хватай его!
— Он не слышит, — я отступил в темноту под аркой и тронул бугорок под сводом.
Между мной и землянами поднялась стена.
— Пап! Папа! — Катюня настойчиво дергала меня за рукав.
— Да, доча.
— Ну, чего ты замолчал? Что потом было?
Я смотрел в темноту.
— Потом? Потом пора спать. Завтра расскажу.
Дочь разочарованно отвернулась, вздохнула, тронула пальчиком завиток света, падающего от ночника на обои.
— Но ты добрался до города?
— Добрался. Хотя это было трудновато, если честно.
Она сейчас же повернулась ко мне.
— Тебе, наверное, помогли другие космонавты?
— Нет. Они меня не нашли. У них заканчивался кислород, и они улетели.
— Улетели?! — Катюнины глазищи еще больше расширились, хотя эту историю она слышала, наверное, в сотый раз.
— А как ты залез на стену?
— Говорят тебе — все завтра! Спи!
Недолгое сосредоточенное сопение.
— А в городе все спали?
— Да, в городе все спали. Что им еще оставалось?
— А принцессу ты нашел?
— Княжну. Конечно, нашел.
…Это как раз было просто. Куда проще, чем верить, что не сходишь с ума. План Убежища я помнил наизусть, но шел, задерживаясь перед каждой дверью на мгновение, чтобы представить, что именно увижу сейчас. Никак не хватало духу открыть дверь сразу, не задумываясь — а вдруг там ничего еще нет…
— А как ты ее разбудил? Наверное, поцеловал, она и проснулась?
— Вот видишь, ты и так все знаешь. Можешь сама себе рассказывать сказки.
Но Катюню на грубую лесть не возьмешь. Не та порода.
— А потом что?
— Потом кому-то влетит от мамы за разговоры по ночам! Вон она уже идет!
Это наконец подействовало. Глазищи перестали мерцать в темноте.
— Ну, все, сплю, сплю!
В коридоре легко прошуршали шаги, дверь приоткрылась.
— Ну что, спит?
— Спит, благословенная госпожа! Угомонилась…
— Почет строителю Стены! Пойдем ужинать…
Карточка «самосборка» стоила шесть человеко-миллионо-лет. А еще требовала обязательного наличия в портфеле технологий «легких пространственных структур» и «искусственного интеллекта». Для последнего нужно было выкупать также «виртуальную реальность», а первым были необходимы «нанотехнологии». Которые, в свою очередь…
— Кирилл, собирай что угодно, но помни — я хочу жить вечно! — Сева был известным любителем громких фраз, вот и сейчас не изменил себе.
Кирилл шепотом выругался. Он терпеть не мог, когда сбивают с мысли. Особенно если собеседник повторяет одно и то же вот уже пятый раз за последний час.
— Живи, кто тебе мешает?
— Ты. Между прочим, это общее игровое поле. А ты его оккупировал со своими механизмами, вместо того чтобы…
— Чтобы…?
— Вот, например, биологическая реконструкция человека. Достройка ДНК. Прочие прелести. Гораздо перспективнее твоей инженерии в чистом виде, которая уже, по сути, прошлый век.
— Я хотя бы стараюсь построить логичное техно-дерево. На которое хватит игровых ресурсов. Чтобы не уйти в минус и не проиграть. А ты…
— А я хочу жить вечно в том будущем, которое мы строим! И мне плевать, сколько это будет стоить. Мечты сбываются, все дела.
Пока они спорили, противники с соседнего стола умыкнули из общей карточной колоды «холодный термояд» и совершили энергетический прорыв.
Перед подведением итогов игры Кирилл тайком выбрался из лектория, заставленного флипчартами и заваленного разноцветными карточками — ровным слоем по столам и даже немного по полу. Вышел на крошечный балкончик, смотрящий в тесный московский двор. Закурил.
Внизу цвели одуванчики, грелись на солнце полосатые коты. Дул теплый ветер, в воздухе кружились лепестки… Чего? То ли вишен, то ли яблонь. Кирилл всегда путал их на вид и даже под угрозой пистолета не смог бы различить. В конце концов, термин «цветущие по весне деревья» достаточно всеобъемлющий. А тонкости пусть волнуют садоводов.
Сева пришел следом. Сморщил нос:
— Перебивать куревом весенний ветер…
— Гораздо лучше, чем перебивать товарища, который пытается привести команду к победе.
— Под товарищем ты подразумеваешь себя?
