больших калибров, чем 20-мм ШВАКи! Снарядов-то в боеукладке меньше! Значит – пирозаряд у каждого снаряда будет более мощный. Ну, ничего, более мощный – не менее мощный. Перебьемся… Главное – чтобы бомберам хватило. Должно хватить, по-другому и мыслить нельзя. Все? Все!
– Убрать колодки! Всем – взлет!
Глава 12
Я вел звено на повышенных оборотах, и все же мы немного отстали от остальных. В эфире «Штык-2» и «Штык-3» нацеливали и заводили наши истребители на перехват немецкой армады.
– Цель групповая, высота – четыре, курс – триста десять. Повторяю – цель групповая! По всем данным – более двухсот бомбардировщиков противника! Приказываю – не допустить налета! Атаковать по готовности…
– Седьмой, седьмой – прикрой, атакую!
– Мать твою, ты что – не видишь?! Бей его!
В эфире стоял настоящий базар – кто-то уже вцепился в немцев. Ну, правильно – мы же не одни тут! А немцы подходят с разных направлений, разными группами. Истребительных полков много, а вот отдельная авиационная ударная группа «Молния» – все же одна! И у нее не известные никому, даже лучшим оружейникам страны, новые зажигательные снаряды.
– Внимание всем – занимаем пять тысяч метров, усилить поиск! Ищите дым – такая армада будет сильно дымить.
– Дед, противника вижу, прохожу с превышением со стороны солнца. – Это подполковник Степанов. – «Лавки» – работайте! Отсекайте «мессов»! Дед, жду команды, мы готовы.
Вы готовы – я не готов… Сейчас, сейчас… Да, сколько же вас!.. Немецкая армада и вправду выглядела устрашающе. Я, честно говоря, и представить такой строй не мог – более двухсот самолетов в колонне! Это что-то! А дыму-то, дыму! И это еще пока никто не горит. Сейчас, сейчас, погодите ужо…
– «Молнии», приготовиться… «Молнии» – работаем! Первое звено – пошли, пошли! Короткими очередями!
Строй немецких бомбардировщиков расцветился пулеметными трассами. Немцы стали поливать советские истребители изо всех стволов. Метров с семисот… Торопятся, страшно ведь… Вот задымил чей-то истребитель. Но из атаки не вышел. Держись, браток!
– Атака! Стреляем самостоятельно, россыпью! – Наше звено чуть разошлось, чтобы не мешать друг другу при маневрировании, и мы спикировали на головную тройку бомбардировщиков. Чуть выше пронеслись трассы – это «лавки» отсекли попытку «мессов» сорвать нашу атаку. Молодцы, так держать!
Мой «Як» начало потряхивать и чуть-чуть водить, слишком большая была скорость. Убрать обороты… Головной бомбардировщик рос и рос в прицеле. Бешеная скорость сближения… Все! Огонь!
Я нажал на спуск и кнопку пушек. «Р-р-р-ы!» К лидеру метнулась короткая, блеклая трасса, и он вспух в дымном клубе. Однако! Взрыв лидера отбросил и закрутил его ведомых. Но все равно – и один, и другой также эффектно разлетелись в куски от огня ребят!
– Твою ма-а-ать! – В эфире раздался чей-то восхищенный выдох. Только он был сформулирован несколько иными словами.
– Отставить мат! Без компота оставлю! Атака, атака!
Я заложил вираж и бегло огляделся. Километрах в трех, густо дымя, падало несколько бомбардировщиков. Это работал Федя Невский. А где командир? Его не было видно. Ну да не пропадет! Бомберов на всех хватит.
Рядом просвистел «Мессершмитт», камнем падающий вниз. За ним, стреляя, пронеслась «лавка».
«Лавочки» – держите, держите «мессов»! «Молнии» – огонь!
Пространство вокруг меня, казалось, светилось от пулеметных трасс бортстрелков. Эдак они меня и убить могут! Надо бежать! А куда бежать? А к немцам под крыло! Я убрал обороты и на пятистах километрах ворвался в строй «Юнкерсов».
В прицеле оказалась зеленая туша. Был виден свежий блеск краски – новенькая машина! Н-на! Короткая очередь – вспышка пламени – клубок огня! Только концы крыльев торчат! Во горит-то как красиво! Вираж, лег на крыло – передо мной еще один – получи! Ба-бах! Меня бросило взрывной волной на спину.
Подчиняясь законам физики, я пошел вниз, под строй. Рядом пронеслась бело-красная трасса. «Месс»!
– Дед – влево!
Кручу вираж, в глазах темно от перегрузки, тяжело бьется сердце, гоня загустевшую кровь. В висках бьет молотом. Ничего не вижу.
– Все, Дед! Я его убил!
– Спасибо! – хриплю я. Постепенно темень в глазах рассеивается. Ну и где я? Куда меня отнесло? На пару километров я отскочил от строя «Юнкерсов». Хотя – какой там уже строй!
Я понимаю – это страшно. Страшно, когда идущие впереди самолеты взрываются огненными клубками, а над облаком взрыва взмывают краснозвездные истребители. Страшно, когда в суматохе и давке сталкиваются немецкие бомбардировщики, пытаясь уклониться от атаки. Бардак, свалка…
Везде, куда я смотрел, я видел разгром. Немцы, освобождаясь от бомб, «вспухали» над строем, а кто поумнее – те камнем падали вниз и бежали на запад. Некоторые сбивались в группы, выталкивая крайние самолеты под огонь наших истребителей, и, огрызаясь пулеметными очередями, пытались оторваться. Но итог боя был уже ясен всем – они не прошли! И не пройдут!
– «Молнии»! Атака!
Еще одного удара немцы не выдержали. Человек не может с открытыми глазами идти на смерть. Точнее – фашисты не смогли. Я вспомнил наших морских пехотинцев, которые под Севастополем остановили атаку немецких танков, ложась со связками гранат у груди под их блестящие, жадные к чужой земле гусеницы… И эти железные чудовища не выдержали огня человеческого сердца. Такого вам не дано, фрицы! Это огонь Пращура в нашей крови!
Немецкие самолеты, набирая скорость на снижении, пытались оторваться от советских истребителей. Не у всех это получалось. Не все остались живы. Такого удара немецкой бомбардировочной авиации не наносили давно…
Я бегло осмотрел истребитель. Что-то его ведет… В переднюю кромку левого крыла врезался какой-то металлический обломок и теперь торчал наружу. Я поймал его, наверное, тогда, когда уж слишком близко передо мной взорвался новенький «Юнкерс». То-то я чувствую, что меня тащит влево!
Руки дрожали, рот жадно хватал воздух. Глотка пересохла, очень хотелось пить. Бешено бьющееся сердце постепенно успокаивалось. Да-а, тот еще вылет…
– «Молнии» – сбор, сбор! «Молния-11», где вы?
– Дед, выше смотри, смотри выше…
Я поднял голову – высоко в небе, в глубоком вираже подполковник Степанов ждал свою группу…
Когда я сел и зарулил к капонирам, сил осталось лишь на то, чтобы откатить фонарь и расстегнуть привязные ремни. Подбежавший техник внимательно на меня посмотрел и ничего не стал говорить.
– Щас… посижу минутку… Ты видел, все вернулись?
– Двух нет… Из второго звена. Ребята говорят – сели на вынужденную. Побили их бортстрелки. Сейчас уже комплектуют ремгруппы и машины грузят – поедем на место приземления, посмотрим, что там можно сделать.
– А остальные?
– Кто как, товарищ капитан… Вот, у вас тоже, я смотрю… – Техник кивнул на крыло. – И хвост.
– А что хвост? – заинтересовался я.
– А вы взгляните…
Я набрался сил и мужества и, закряхтев, как старый дед, вылез из самолета. Техник помог мне освободиться от парашюта.
Сначала я посмотрел на железяку, которая застряла в крыле. Какая-то перегородка, что ли… Черт ее знает. Во-он, что-то написано даже… Я расшатал и вырвал ее из передней кромки крыла. На сувенир
