командиры эскадрилий Девотченко, Гусев, Еременко выработали новые тактические приемы, два из которых и дали положительные результаты. В каждой эскадрилье выделялось две пары наиболее подготовленных и физически крепких летчиков. Они занимали место на 1000–1200 метров выше общего боевого порядка и несколько сзади. Обязательное условие: быть еще выше противника в исходном положении, первым обнаружить его, в завязавшемся бою сковать «Мессершмиттов» в маневре, предотвратить атаки сверху за счет сохранения постоянной огневой поддержки в паре. «Высотная» группа получила у нас название «чистильщиков», в нее включались настоящие асы. Тяжело там было летать, в этой группе… Но – справлялись, знаете ли!
Рыбкин улыбнулся.
– Те «мессера» были, конечно, поскоростнее наших «ишачков», но не настолько критично. Можно было их в бою поймать. А маневренность была лучше у нас. Оружие примерно равное. Так что давали мы им прикурить! Тыкали их носом в землю! Не последнее место занимал и психологический фактор – учет морального состояния противника. Как тогда нам говорил командир эскадрильи Платон Смеляков, пилоты «Мессершмиттов» при хорошей слетанности и уверенном пилотаже не забывают, что под ними чужая, испанская земля, и погибать им здесь совсем ни к чему. А итальянцы еще меньше немцев шли на риск. Чаще всего их приходилось вынуждать на бой – в меньшинстве или на невыгодных условиях они в драку никогда не лезли! А вот если эти «рыцари неба» тебя поймают – подбитого да раненого…
Рассказчик посуровел.
– В одном из боев под Мадридом был сбит командир отряда Володя Бочаров. И никто, главное, не заметил – прыгнул он или нет, разбился или сел. Несколько дней мы ничего не знали о его судьбе. Искали его испанские товарищи, конечно, но… Но потом над Мадридом самолет фашистов сбросил на парашюте ящик, в котором находился разрубленный на куски труп человека, завернутого в окровавленную простыню. В записке было написано на русском языке, что так будет с каждым захваченным коммунистом. Саша Александров откинул простыню, посмотрел и сказал: «А вот и Володя…» Это был Бочаров. Так-то, ребята…
Я помнил об этом из книг, которые читал в юности. А теперь вот удалось услышать о варварстве от участника события и непосредственного свидетеля.
Представляете себе этих «общечеловеков»? Высококультурных европейцев, «офицеров и джентльменов», истинных католиков и верных сынов церкви, рыцарей «Антикоминтерновского пакта», крестоносцев, выступивших на бой с нечестивыми варварами, – с хеканьем рубящих мясницкими топорами «грязную русскую свинью»? Вот и я о том же…
Да что я, я простой барон. Тут бы и сам Тур загнал бы врагу пулю в лоб или сжег бы в пепел, но рубить топором мертвого врага не стал бы… Получается – дикари мы, русские. Тянуться нам за просвещенным Западом и тянуться. Погодите, суки, скоро дотянемся. До самого горла. Когда в Берлин войдем.
Я встал и громко сказал:
– Занятие закончено! После перерыва поговорим про стрельбу в воздухе. Перекур!
Глава 10
Как мы договорились с капитаном Рыбкиным, следующее занятие предстояло вести мне. Темой его была воздушная стрельба. Вопрос достаточно сложный и труднообъяснимый. Нет, конечно, в летных училищах теорию воздушной стрельбы нам всем читали. Были наставления, таблицы и тренажеры, все вроде было… Но вот стреляли летчики все по-разному. Да и сам я воздушным снайпером, честно говоря, не был. В ходе боев у меня наработались некоторые приемы стрельбы, но все это очень личное, и будет ли мой опыт востребован и понятен, я не представлял. Имелись у меня любимые приемчики – например, дырявить «месс», когда он уходил на вертикаль и «зависал» в верхней точке, теряя скорость и возможность маневра для уклонения от моей очереди. Ну что же тут сложного? Тут любой попадет, скажете вы! И будете правы и не правы одновременно. Да – попадет-то любой, но вот построить маневр так, чтобы заставить «месса» бежать на высоту, поймать его на вертикали, успеть выйти на дистанцию стрельбы – это требует определенного опыта и, не буду скромничать, мастерства. А еще – мне хорошо удавалась стрельба по немцам на виражах. Из-за постоянного смещения самолета в вираже по дальности, высоте и ряду других характеристик у немцев возникало чувство уверенности, что преследующий его противник не попадет. А я попадал. Потому что много тренировался – и там, в авиасимуляторе, и здесь – на войне. Ну да ладно.
Итак – занятие. Не сказать, что я как-то особо к нему готовился. Материала было мало. Вот пример, как тогда писались рекомендации по воздушной стрельбе:
«…враг обнаружен. Он показался сзади-сверху со стороны солнца, чтобы быть менее заметным. Вы видите пока лишь два пятнышка, теряющиеся иногда в ярких лучах. Надо полагать, что это пара истребителей.
Движением пальца снимаете оружие с предохранителя и следите за приближающимся врагом. Наконец уже отчетливо видны силуэты обоих самолетов – это известные вам одноместные истребители, обладающие скоростью около 700 км/ч. Ловите ведущего в прицел. По количеству дальномерных штрихов, занимаемых размахом самолета-цели, видите, что дальность до цели еще велика и открывать огонь рано. Цель приближается; вот уже вас отделяет от нее 1000 м, затем 800 м. Одним из известных вам способов подсчитываете нужное упреждение и совмещаете оружие с прицелом так, чтобы цель оказалась на расчетном расстоянии от перекрестия прицела, а ее ось была направлена в перекрестие.
Уточняете наводку и нажимаете на спуск. Короткая очередь, и вы видите, как огненные нити трасс прошли впереди и ниже цели. Враг открыл огонь. Вводите поправку и даете длинную очередь. Враг продолжает стрелять. Теперь расчеты вести некогда. Используя навыки, приобретенные тренировкой, вы учитываете изменения в условиях ведения огня, даете одну очередь за другой, делая поправки по трассе. И вот наконец огонь ведущего оборвался, мотор самолета задымил, и он отвалил в сторону. Немедленно переносите огонь на ведомого. Но тот, потеряв ведущего, удачным маневром вышел из боя. Атака отбита».
Ну и как вам? Все понятно? Опять – пристрелочные очереди и корректировка огня по своим трассам… Вот и я о том же… А я учил летчиков бить в упор.
– Садитесь, товарищи офицеры. Приступим. – Я оглянулся – доска была чистая, мел лежал на месте, влажная тряпка тоже присутствовала. – Итак, как мы будем стрелять… Давайте рассмотрим какой-нибудь пример и обсудим его. Представим себе бой… Вы видите, что немец сел на хвост нашему истребителю. Они летят под прямым углом к вашему курсу…
Я подошел к доске и стал рисовать примерную схему.
– Вот наш истребитель… за ним – фашист… вы идете наперерез. Скорость… – Я на минуту задумался. Какая скорость? Как считать? Дело в том, что математик из меня никакой! Ну просто ноль без палочки… Что-нибудь, что делится на шестьдесят минут… 540? Или 480? 540 высоковато, пожалуй… – Скорость – 480 км/ч.
Черт! Делить-то надо не на 60 минут, а на 3600 секунд! Вот, млять! Сколько же это будет? А ну, сознание, выручай! Помучившись, я проставил цифры.
– Скорость самолета противника – 133,3 м/сек, скорость снаряда 700 м/сек, длина «месса» примерно 8,6 метра, значит… значит – упреждение мы выносим на полтора корпуса. Лучше – на два, и стрелять начинаем на мгновение раньше, чем требуется. Так, скорострельность пушки – десять выстрелов в секунду, очередь – десять снарядов, что же у нас получается?..
Твою мать! Что же у нас получается? А получается, что вероятность попадания – лишь один снаряд, да и то – при условии, что вы сделали все правильно! А скорее всего – вы просто промажете и не попадете ни одним снарядом! Вот гадство! И что же теперь делать? Я с лучезарной улыбкой обернулся к слушателям.
– …И получается, товарищи, что вы зря сожгли десять снарядов, потому, что попасть при таких условиях стрельбы практически нереально! Можно только случайно! Но напугать вы немца напугаете. Как показывает практика, от заградительной очереди он сразу же уйдет вверх…
Тут в классе кто-то отчетливо сказал: «Пилять!», и я грозно сдвинул брови…
– Старший лейтенант Черкасов!
– Я! – вскочил с места худощавый, если не сказать – тощий, старший лейтенант с глазами честного жулика на благородном лице. Вот подарок-то!
– Не следует ругаться с кавказским акцентом, подставляя своего товарища – старшего лейтенанта
