организовалась группа молодых евреев и молодых белорусов (работающих на заводе изделий из стекла), чтобы защищаться от грабителей. Им удалось отобрать оружие у группы хулиганов в мундирах польской армии»[64].
Но у поляков, похоже, и здесь свои контраргументы имеются. Тот же профессор Т. Стшембош безо всякого зазрения и смущения режет польскую правду-матку, трактуя расправы над евреями в духе борьбы с предателями и наймитами НКВД: «Это была коллаборация с оружием в руках, переход на сторону врага, предательство, совершенное в дни поражения»[65]. И опять Стрембош, причем там же: «Польские евреи, в гражданской одежде, с красными повязками на рукавах и вооружены карабинами, принимают в большом числе участие в арестах и депортациях. Это было самым жутким, но для польского общества вопиющим был также факт большого количества евреев во всех советских учреждениях и ведомствах. В особенности, если поляки господствовали тут до войны!» (
Помимо этого, в своей работе неистовый польский профессор приводит также довольно много примеров поголовной коллаборации евреев с большевиками на основании записанных в армии Андерса устных сообщений поляков, нередко противоречивых. И все же попробуем отдельные из них проанализировать. Вот свидетельство Л. Хойновской: «В Едвабне, населенном преимущественно евреями, было только три дома, которые не вывесили красного флага, когда туда вошли русские. В том числе и наш». Или: «...Начались массовые обыски у нелояльных людей, врагов народа... Местное население в большинстве своем отказалось от голосования (на выборах в октябре 1939 г.)», — тоже из Едвабне, но уже из уст рабочего К. Соколовского[66]. Сопоставляем, и что же получается: из 2 200 человек в Едвабне (по довоенным данным, там было около 60% еврейского населения) поляки проживали только в трех домах, а, следовательно, если верить Хойновской, статистика довоенной Польши врет? С другой стороны, уже по Соколовскому, тамошнее население в массе своей не настроено было сотрудничать с «большевиками», из чего напрашивается вывод: либо большую его часть составляли поляки — а это противоречит как официальной польской статистике, так и словам Хойновской — либо евреи не поголовно служили НКВД?
Казалось бы, чем не повод переосмыслить научные выкладки, однако профессор Т. Стрембош и ему подобные остаются верны себе и продолжают утверждать, что в любом случае виноваты предатели-евреи, которые к тому же и вели себя по отношению к полякам крайне нагло. А потому из одной работы в другую кочует фраза, ставшая уже чуть ли не классикой польского историко-публицистического жанра и подчеркивающая случаи «издевательства» отдельных евреев над поляками вследствие переворота, случившегося в положении обоих обществ: «Вы хотели Польшу без евреев, вот Вам евреи без Польши».
При этом и Стрембоша, и других его братьев «по оружию», особенно задевает за живое тот факт, что с момента прихода Советов поляки перестали быть привилегированной частью общества и были в значительной мере устранены из аппарата власти. И, хотя в порядке объективности они также констатируют и открывшиеся одновременно с этим новые социальные и экономические возможности для белорусов и евреев, все равно продолжают твердить, что евреи заняли место поляков, а кроме того, оказывали активную помощь советским властям в высылке неблагонадежных элементов. А вот на то, что таковые, как это ни обидно, были и среди поляков, почему-то закрывают глаза. Увы, есть примеры, когда гордые сыны Польши сдавали своих так же, как и обвиняемые ими в измене евреи. Был даже некий поляк, который писал идолопоклоннические письма Сталину, что, однако, не помешало ему впоследствии поучаствовать в уничтожении еврейского населения в печально известном Едвабне. Так что жизнь, она все же поразнообразнее, чем картинка, открывающаяся из узких бойниц ретивых поборников исторической «справедливости».
И еще одно небольшое отступление, почти лирическое. По поводу установленного наконец авторства расхожего выражения «жидокоммуна». И установленного благодаря пану М. Калускому, с почти большевистской прямотой излагающему собственное видение событий 1939 г. Он, правда, признает, что большинство евреев в довоенной Польше не были коммунистами. Но было коммунистов среди евреев много, а евреев, сочувствующих советскому большевизму, еще больше. И потому и родился среди поляков термин «жидокоммуна»[67]. Так что, теперь уже нет никаких сомнений, с чьей «легкой» руки пошел гулять по свету этот, выражаясь модным новоязом, «слоган», а его творцам- распространителям только и осталось подать в суд на многочисленных нарушителей авторских прав, без устали эксплуатирующих их «интеллектуальную собственность». Впрочем, и тут им ненавистные Советы подножку подставили, поскольку главные потенциальные ответчики по данному делу схлопотали высшую меру еще на Нюрнбергском процессе.
Еще раз следует подчеркнуть, что практически во всех работах польских историков в той или иной мере, ясно или закамуфлировано, проглядывает главная претензия к «советским оккупантам»: поляки перестали быть привилегированной группой на «восточных» окраинах как в национальном, так и в социальном смысле. Что, безусловно, явилось шоком для самых широких слоев польского населения, независимо от его статуса. А особенно у тех, кто был связан со структурами прежней администрации. Именно они по вполне понятным причинам и зачастую оправданно вызывали наибольшее недоверие у новой власти, ибо считались ненадежными и даже враждебными. В то же время, вопреки громким заявлениям польских радетелей исторической справедливости, старательно подкрепляемым высказываниями репрессированных в период 1939-1940 гг. поляков, никакими национальными или расовыми подходами или предпочтениями советские органы, в отличие от гитлеровцев, в своих действиях не руководствовались. Подход был исключительно классовым, что доказывают и данные о национальном составе лиц, репрессированных в период 1940-1941 гг., приводимые самими же польскими исследователями, где фигурируют также и евреи, и украинцы, и белорусы, а конкретно: 50-60% поляков, 15% украинцев, 5% белорусов и ок. 30% евреев[68].
Что же касается чуть не поголовно записанных поляками в изменники евреев, то ими, как известно, «занимались» не только бойцы АК, но и озабоченные «окончательным решением» еврейского вопроса гитлеровцы. В результате евреям только и оставалось, что организовывать свои партизанские отряды и группы выживания в лесах Белоруссии, а потом и вовсе подаваться к советским партизанам. А так как польско-еврейский фронт для истинных патриотов Польши был не единственный — во враги польской нации автоматически записывались как отдельные лица, так и целые народы, считавшиеся коллаборантами уже потому, что посмели отнять у поляков их «законные» привилегии — евреи влились в дружную семью ненавистных «предателей», вместе с белорусами, украинцами и, конечно же, Советами. Добавим к этому, что против вышеназванных категорий заранее, морально и чуть ли не юридически, оправдывались все меры наказания и даже «возмездия», вплоть до уничтожения.
А теперь поговорим об украинцах, тем паче, что среди них, как водится, тоже немало «виновников» в бесчисленных польских бедах и невзгодах, а как же иначе? Сперва депутаты от украинских избирателей «...после начала войны... в польском Сейме декларировали лояльность в отношении польского государства... Организация украинских националистов (ОУН) отменила запланированное восстание против поляков на Западной Украине... Во Львове и Ходорове ОУН сражалась с Красной Армией...»[69] И это несмотря на то, что буквально в преддверии войны, в 1938 г., на Холмщине, поляки на всякий пожарный случай решили возобновить борьбу с православием, что по сути означало и борьбу с самими украинцами, а весной 1939 г. проводили очередное «замирение» украинских регионов, правда, в меньшем масштабе, чем в 1930 г. Но от всего этого, так надо полагать, польско-украинская «дружба» должна была только окрепнуть, а посему особенно поражает «неожиданное вероломство» украинцев, которые не просто поддерживали вступившие советские войска, но и разоружали солдат польской армии. Пришлось даже констатировать польским исследователям, что большинство украинцев было довольно падением польского государства; преобладание же среди нападающих представителей национальных меньшинств, а среди жертв — поляков придавало событиям на «восточных окраинах» антипольский характер. Особо отмечается и то, что украинцы, белорусы и евреи выступали против поляков потому, что те являлись опорой государственного аппарата[70].
Не меньше «сюрпризов» преподнесли полякам и белорусы. Ответили, так сказать, черной неблагодарностью на бесчисленные польские благодеяния. В том числе и мучительно-загадочным для польских историков радостным приветствием частей Красной армии с установкой триумфальных арок и
