если именно Дурак работает на вора или СБ — этот канал тоже скомпрометирован. Но чип после разговора сгорит, и никакой прокурор не свяжет этот индекс с сеньором ди Сальво.
— Что в порту?
— Обыск на соседнем складе. Таможня тянет время. Наши сейчас погрузятся.
— Ты их знаешь?
— Нет. Их нанимал Ангел.
Ангел — это была кличка Шкртлика.
— Измени маршрут следования катера.
— Как? Куда?
— Неважно. Измени маршрут, и если они послушаются тебя, значит, все в порядке.
Охранник раскрыл перед доном Фадрико свою планшетку.
— Что за чушь? — нахмурился ди Сальво. Судя по данным, полученным из сотового центра, злоумышленник звонил со ста двадцати четырех разных номеров.
— Он влез в сеть городской комм-связи. — Пояснение Марко было совершенно лишним, ди Сальво сам понял это сразу же.
В то, что Дурак может прельститься возможностью безнаказанно украсть контейнер, он не поверил. Слишком много привходящих, слишком велик риск, и слишком мала — по меркам концерна — сумма. Рисковать из-за такого жизнью, положением, возможной карьерой… разве что Дурак замешался во что-то такое, после чего ему у ди Сальво все равно не работать. И не жить. И его на этом прихватили. Это возможный вариант, но тоже сомнительный. Дурака, в виду особенностей его работы, из зоны прожекторов ещё не выпустили. А вот в то, что кто-то из подчинённых Дурака или людей Шкртлика мог попробовать сорвать куш — и для страховки постараться вызвать огонь на шефа — дон Фадрико верил вполне.
Станислав Режняк, мелкий речник, промышляющий семейными экскурсиями, однажды попался Шкртлику с «контрабасом». «Контрабас» был достаточно противный, его хватило бы, чтобы вписать Режняка в категорию: нелегальный биотех. Но, как это нередко бывает в таких случаях, Шкртлик топить Режняка не стал, а использовал как информатора и для разных мелких поручений. Потом Шкртлик пошел на повышение, Режняк вздохнул посвободнее — и вдруг, пять лет спустя, старый знакомый напомнил о себе. Как обычно, с одной стороны были хорошие деньги, с другой — дело о «контрабасе» не настолько залежалось, чтобы его нельзя было поднять снова. Режняк вздохнул, плюнул и согласился.
Он как раз закончил на малых оборотах выгребать из грузового дока при таможенном складе, когда ему позвонил наниматель.
— Маршрут меняется. Вы должны следовать не в сторону Новой Пристани, а просто вверх по реке, пока не получите дальнейших инструкций.
Вверх так вверх — Режняк пожал плечами и повёл катер как сказано. Но тут запищал бортовой комм. На этот раз текстовое сообщение.
«Не верь полицейскому. Он приказал тебе идти вверх по реке до нового звонка? Ты получишь пулю, а не звонок. Проверь контейнер — там серебро. Шкртлик убьёт тебя, чтобы СБ не узнала».
Сообщение перепугало его до столбняка. Даже будь в контейнере всё серебро мира, Режняк не особенно бы опасался за свою жизнь — господин Шкртлик никогда не затыкал рот свинцом тем, кто на это сам не напросился. А вот то, что невесть кто знает, что Режняк в деле и пишет на бортовой комм — правду там, неправду — значило, что кто-то еще хочет груз себе… и вот для него Режнякова жизнь действительно равна стоимости патрона.
Ему вдруг резко стало неуютно в компании нанятых Шкртликом для погрузки, разгрузки и охраны громил. Кажется, этот Йозеф, старший над ними, как-то странно на него смотрит… Зачем он поправляет ремень? Проверяет, дёрнется ли Режняк, если он полезет за пистолетом?
Но Режняку ничего не оставалось делать, кроме как вести катер дальше. А куда деваться? Тем более что пока они на реке, — ему ничего не сделают. Слишком много полицейских, слишком много снитчей.
Через минуту на комм пришло ещё одно сообщение: «Оглянись. У тебя на хвосте».
Конечно, он видел. Конечно, за ним шёл катер. И не один. Весь этот отрезок реки кишел всякой маломерной шушерой — это если не считать такси и маршруток-паромов. И именно поэтому, успокаивал он себя, никто ничего не станет здесь устраивать.
Снова запиликал комм.
— Что там такое? — спросил один из охранников.
— Пан Шкртлик волнуется, — честно ответил Режняк.
— Сверни к Приставному мосту, — сказал в наушнике Шкртлик. — На развилке — направо.
— Хорошо, — сказал Режняк.
И почти тут же на его комм упало сообщение:
«Направляют в Зимны Пристав, в тупичок? А я бы на твоем месте свернул в Малый Дунай».
Они слушают мой комм… Они к нему прицепились и слушают. А ещё его может слушать пан Шкртлик… А может это вообще он и есть. Если бы перчатки управления не были водостойкими, «Девица» бы точно сбилась с курса — руки у Режняка покрылись влагой.
Приближалась развилка с Малым Дунаем.
«Решайся. Мы тебя выручим», — высветилось на экране комма. И тут старший над охранниками, Йозеф, протянул руку и отпихнул руку Режняка от кнопки «стереть».
— Это что ещё значит? — прорычал он, читая сообщение.
— Это, — злобно сказал Режняк, — какие-то паскуды меня уговаривают в Малый Дунай свернуть. Говорят, что в трюме серебро и что наш наниматель нас всех положит. Легче стало?
Охранник облизнул губы. Он был человеком совсем иного склада, чем Режняк. Будучи нечистым на руку полицейским, он, тем не менее, никогда не связывался с контрабандой наркотиков, оружия, серебра и биотеха. За это снимали головы без пощады. Если Шкртлик путается в таком деле, если на кону его собственная голова — то их головы тоже в игре.
— Сворачивай в Малый Дунай, — приказал он.
— Так может… — зажмурил глаза Режняк, — проверяют нас?
— Щас узнаем, — охранник полез в форпик и сбил с контейнера пломбу. Если там нет серебра — что ж, они покажут Шкртлику лог входящих сообщений и он всё поймёт. А если там есть серебро — значит, неизвестный прав, и нужно бросать этот катер как чумной, и бежать из города к чертовой матери, потому что по окончании акции их точно пустят в расход. С серебром не шутят.
Ещё минуты полторы он возился с задвижками… потом глянул внутрь и охнул.
Вообще-то, титановый цилиндрик, с виду похожий на обычный термос, Международным Криминальным кодексом рассматривался еще более недоброжелательно, чем серебро — ибо содержал запрещенные к ввозу биоматериалы. Но полицейский не мог открыть этот термостат — а серебряные слитки лежали на виду и блестели как скумбрия на прилавке.
Охранник охнул, наставил на Режняка пистолет и сказал:
— В Малый Дунай.
Режняк набрал Шкртлика нажатием кнопки скоростного набора…
Сначала у Дурака включился сигнал тревоги на сканере состояния контейнеров: один из них взломали. Потом от сопровождающих пан Вацлав узнал, что катер свернул в Малый Дунай. И почти сразу Шкртлик сообщил, что получил сигнал тревоги.
Дурак скрипнул зубами. Значит, правда. Значит, охрана в сговоре. С кем?
И охрану, и катер обеспечил Шкртлик. Мог он ошибиться в своих людях? Мог. Слишком поджимало время. По словам Шкртлика, он задействовал одного из старых информаторов, на которого имел надежный крючок, и троих полицейских, не обременённых принципами. Насколько далеко простиралась эта необременённость? Могли полицейские или информатор вступить в сговор с неизвестным вором? Могли. Мог неизвестный вор быть сотрудником СБ? Мог. Обыск на таможенном складе шёл полным ходом, но наркотиков, из-за которых начался весь пожар, пока не нашли. Существуют они на самом деле — или это выдумка СБ, чтобы поднять дичь?
Самым ужасным во всем этом была неопределённость. Дурак подозревал Шкртлика, Шкртлик своих
