куртку, и выглядел теперь вполне респектабельно. И почему это он сперва показался ей неопрятным стариком?
– С Василием мы познакомились, – ответила она кокетливо, – а вот с вами... То есть, конечно, я знаю, что вас зовут Дмитрий Алексеевич, а меня – Маша. Я репортер телеканала...
– Бог с ним, с вашим каналом, – прервал ее хозяин, выставляя на низкий инкрустированный столик две чашки тонкого розового фарфора, такой же чайник, вазочку с печеньем и темным сахаром. – Вы лучше расскажите, откуда у вас эта вещь.
– Почему вас так заинтересовал этот кулон? – проговорила Маша. – Мне подарил его дедушка, отец моего отца. Я почти не помню его, родители давно развелись, и мы жили с мамой. Он приехал к нам совершенно неожиданно, мама тогда очень удивилась... Мне было лет пять, но я это хорошо помню. Он подарил мне этот кулон и что-то такое сказал про четыре семерки и про то, что эта вещь должна принести мне счастье. Я ничего не поняла и спрашивала потом у мамы, но она отмахнулась и ответила, что старик совершенно выжил из ума и лучше бы подарил что-нибудь нужное или хоть пару серебряных ложек, а не эту совершенно бесполезную вещь.
Маша отцепила кулон от цепочки и протянула его хозяину квартиры:
– Как вы это назвали?
Дмитрий Алексеевич бережно взял легкий светло-желтый шарик, составленный из двенадцати пятиугольников, некоторые из которых имели отверстия разной формы.
– Это – так называемый пентагондодекаэдр, самая загадочная вещь, попадавшая в руки археологов. Никто не знает, для чего он был предназначен. Их находили несколько раз в предгорьях Альп, но все известные – бронзовые, а ваш сделан из слоновой кости. Кто был ваш дедушка?
– Его фамилия была Магницкий, а больше я ничего не знаю.., и не видела его с тех самых пор...
– Арсений Иванович Магницкий! – воскликнул мужчина. – Выдающийся специалист по античному искусству, таинственно погибший в восемьдесят втором году!
– В восемьдесят втором? – переспросила Маша. – Но как раз тогда он подарил мне эту вещь... А что значит – таинственно погибший?
Что еще за тайны мадридского двора?
– Как-нибудь потом, – отмахнулся Дмитрий Алексеевич. – Почему вы не пьете чай?
– Бог с ним, с вашим чаем. – Маша поставила чашку на стол. – Вы обещали мне ответить на несколько вопросов.
– Какие вопросы? – Дмитрий Алексеевич – принялся переставлять предметы на столике, пряча глаза от своей собеседницы. – Василий, ты слышал, чтобы я что-нибудь такое обещал?
Кот мурлыкнул, показывая всем своим видом, что он ничего подобного не слышал.
– Вот видите, Василий говорит, что не слышал...
– Прекратите! – Маша наклонилась вперед, Пристально уставившись на реставратора. И не вмешивайте сюда своего кота! У вас с ним явно был предварительный сговор! Вы обещали мне ответить – и будьте любезны держать слово!
– Ну что еще за вопросы?
– Что случилось с Мадонной Литта?
– Ничего не случилось. – Дмитрий Алексеевич снова спрятал глаза. – Кто вам сказал, что с ней что-то случилось? Висит себе в зале на радость толпам туристов...
– Вы не умеете врать. – Маша откинулась на спинку дивана и глубоко вздохнула. – И учиться этому вам уже поздно. Вас выдает ваше лицо.
Она сделала небольшую паузу и продолжила:
– Во-первых, со вчерашнего утра закрыт зал Леонардо.
– Трубы лопнули, – поспешно сообщил мужчина. – Вы же знаете, эти вечные проблемы с трубами...
– Ага, и по этому поводу туда согнали всю эрмитажную охрану, чуть ли не выставили у дверей часовых с автоматами!
– А что вы думаете? В зале находятся такие ценности...
– Я уже говорила – вы не умеете врать! Я видела, как картину унесли в служебное помещение...
– Ну да, ее готовят к выставке в Италии...
– Хватит юлить! Что с ней случилось? Что там за монстр?
– Монстр? – Старыгин побледнел. – Что вы об этом знаете? И откуда? Кто вам наболтал?
– Ага! – воскликнула Маша победно. – Попались! А ну, выкладывайте, что там такое!
– Маша, клянусь вам – я не могу. С меня взяли подписку о неразглашении...
– Если вы ничего мне не расскажете, я буду вынуждена использовать грязные методы.
Я ведь журналистка, а про нас чего только не болтают! У нас ведь нет ни чести, ни совести.
Я расскажу в своей передаче совершенный бред со ссылкой на вас, а вы потом сколько угодно оправдывайтесь перед своим начальством...
– Маша, если бы вы знали... – тихо проговорил Дмитрий Алексеевич, сцепив руки. – Никакой бред не сравнится с тем... Ладно, давайте договоримся так: вы будете молчать, по крайней мере пока, а я потом, позже, расскажу все вам, и только вам. Как это у вас называется – эксклюзивное интервью!
– Ну да, – недоверчиво покосилась на него Маша. – А как дойдет до дела, опять начнете юлить, призывать кота в свидетели...
– Я вам обещаю!
Маша хотела что-то возразить, но в это время тревожно зазвонил ее мобильный.
Звонила Светлана Воробьева.
– Машка! – проговорила она торопливым растерянным голосом. – Ты где сейчас?
– Да так.., работаю...
– Приезжай скорее на студию!
– А что случилось?
– Мишку убили!
– Кого? – недоверчиво переспросила Маша. Какого Мишку?
– Да Мишку же! Ливанского!
– Это что – такой прикол?
– О чем ты говоришь! Его убили, убили, ты понимаешь? Нам только сейчас сообщили, а я дежурю-ю... – похоже, Светка ревела.
Маша побледнела и уставилась в стену перед собой.
Мишка Ливанский, старый друг, вместе с которым она сделала столько репортажей, выпила столько кофе и пива, болтливый, прожорливый, веселый Мишка... Может быть, это его очередной розыгрыш? Но нет, на такое даже он не способен!
– Что случилось? – озабоченно спросил Старыгин. – На вас просто лица нет!
– Случилось? – переспросила Маша, уставившись на Дмитрия Алексеевича, как будто удивляясь, что он тут делает. – Да, случилось... Извините, я пойду.., спасибо за чай.., вот вам моя визитка, если вы все же захотите мне что-то рассказать...
Старыгин закрыл за гостьей дверь и облегченно вздохнул. Слава богу, она ничего из него не вытянула...
Тут же он почувствовал укол совести: у девушки случилось какое-то несчастье, только поэтому она неожиданно сорвалась и уехала. Девушка ему безумно интересна, то есть не она, а этот предмет, что она использует в качестве украшения. Нужно обязательно познакомиться с ней поближе, только потом, потому что в ближайшее время он будет очень занят.
Он бросил взгляд на бронзовые ампирные часы и заторопился: ему давно уже пора было на работу.
В отделе творился форменный бедлам.
Светка оповестила всех, кто знал Михаила, а знакомых у него было великое множество. И сейчас все толкались в тесном помещении, и телефон раскалился от звонков. Было душно и пахло валерианкой, которую Светка пила сама и предлагала всем вновь приходящим.
– Ты можешь толком объяснить, что случилось? – набросилась на нее Маша, отводя противно
