дёргающиеся тела к себе поближе.
Лежащие на асфальте, находясь в сознании раненые, несмотря на боль, пытались отползти от меня подальше. Сил на крик у них не было, но ужас плескался в их глазах. Опустившись на землю, я убрал свою боевую ипостась и подошёл к ним, проговорив:
— Не бойтесь, мы друзья. Сейчас я вам помогу, — от моего изменения и голоса, они снова попытались отползти, но сил уже не было и они замерли без сил, со страхом обречённых глядя, как я приближаюсь. Решив не особо их успокаивать, я простёр над ними руки и сосредоточился. Парень, получив небольшую перестройку организма, уже сам справлялся со своим ранением, я слегка подтолкнул его регенерацию и переключил своё внимание на его девушку. С ней дела обстояли хуже, но поправимо. Приведя её в порядок, я отступил на несколько шагов и с любопытством смотрел, что они будут делать дальше. Полежав некоторое время и ничего не понимая, они зашевелились. Парень, недоверчиво ощупывая себя, сделал попытку подняться. И очень удивился, что ему это удалось. Снова ощупав себя и ничего не поняв, он склонился над девушкой, и в полголоса начал её расспрашивать о самочувствии. Расстегнув на ней пуховик, некоторое время что-то под ним рассматривал, потом уже отчётливо произнёс:
— Ничего не понимаю. Всё в крови, а куда ранили так и не понял. Люд, где болит?
— Дима, я умираю. Обними меня, мне холодно, — слабым голосом простонала Людмила.
— Сейчас, потерпи. Я скорую вызову, — спохватился парень, судорожно захлопал себя по карманам, разыскивая мобильник.
— Если ты встанешь с земли, то станет теплее. И вообще, хватит уже переживать, расслабьтесь, нет у вас никаких ран. Здоровые вы, — сказала Тоня, на некоторое время отвлеклась от своих жертв.
— Это как не раненые? — не понимая, переспросил парень, недоверчиво задрал на себе окровавленную одежду и стал внимательно рассматривать свой живот. Конечно, ничего там не обнаружил и снова переспросил, — Непонял? А что это было?
Потом подумал непонятно о чём и проговорил вслух:
— А дома что скажут? О-ё…, - ну, это он видимо про одежду, — Люд, вставай. Вроде, мы здоровы. Только непонять как.
— Ладно, с одеждой мы решим вопрос, это не проблема. Сейчас Тоня разберётся с этими хануриками и всё будет хорошо, — вступил в разговор я.
— Сейчас, Сашик, — откликнулась Тоня, лёгким разрядом приводя в чувство лежащих вповалку бандитов. Те, со стонами зашевелились, начали подыматься, со страхом озираясь по сторонам.
— За совершённые вами преступления, за попытку убийства невиновных, как Исполнитель правосудия, я вас приговариваю, — Тоня задумалась, затем повернулась ко мне и спросила, — А к чему я их приговариваю?
— А я знаю? — спросил я в ответ, — Ты начала, ты и заканчивай.
— Вредный ты, — ответила Тоня, сморщив носик, снова повернулась к бандюкам, продолжила, — Повезло вам. Ничего интересного я для вас не придумала. Поэтому приговариваю вас к традиционному усекновению конечностей.
И вот тут она меня удивила. Резко выбросив руки в направлении, стоящих перед ней парней, она выпустила в их направлении острые как лезвия диски льда. На большой скорости, вращаясь, они буквально срезали руки и ноги наказуемых. И тут же их обрубленные конечности окутали на короткое время всполохи огня. Прижигая раны и останавливая кровь. Раздались дикие крики, и запахло горелым мясом. Я был впечатлён. И самим методом наказания и ещё тем, что эти заклятия я не вкладывал в возможности Тони. Ладно, домой прилетим — разберёмся.
Парочка, застывшая истуканами с ужасом смотрела на происходящее, забыв и про свои недавние ранения и про одежду. Лежащие на асфальте обрубки бывших людей, кричащие от боли, завладели всем их вниманием.
— Так. Ещё одно маленькое дело и пойдём отсюда, — деловито сказала Тоня и повернувшись к бару, выбросила вперёд руки. Плеснуло магией, стеклянная дверь бара брызнула стеклянными брызгами, и сквозь образовавшуюся дыру из него вылетел охранник. Пролетев по воздуху, он шлёпнулся под ноги Тоне и попытался на заду отползти от неё подальше, завывая от страха, и ошарашено глядя по сторонам. Затем застывшим взглядом, с ужасом уставился на уже хрипящие, измученные криками и болью, тела.
— Так, слушай меня внимательно, — обратилась к нему Тоня, — Сейчас мы уходим, а ты вызови скорую и дашь честные показания, на все вопросы, которые тебе будут задавать. Скажешь, что здесь был Вершитель правосудия с ученицей и в отношении этих подонков был вынесен и исполнен приговор. Ну, остальное они сами расскажут. Понял?
Охранник, продолжал тупо смотреть на тела. Лёгким разрядом Тоня вывела парня из ступора. Подпрыгнув от неожиданности, на повторный вопрос, парень ответил утвердительно.
— Ну, что? Полетели? — спросила она меня.
— А полетели, — откликнулся я, — Давайте к с нами, одежду вашу в порядок приведём, чаем напоим.
— А к вам далеко? — спросил парень с опаской, но видимо просчитав, что мы никак не опасны, ни ему, ни его подруге.
— Неа. Совсем рядом, — откликнулся я и повернувшись к Тоне, — Чур, я девушку несу!
— Ну, я почему-то так и подумала, — рассмеялась она в ответ, — Двинули?
Мгновенно приняв боевые ипостаси, мы подхватили наших пассажиров на руки, тут же окутавшись силовыми коконами, и взмыли в небо. Прослушав обязательный визг девушки и растерянные возгласы парня. Сопровождаемые ведьмовским хохотом Тони, мы дали рассмотреть себя во всей красе охраннику, застывшему с открытым ртом и трубкой телефона в руке. Потом включили режим невидимости и направились домой.
Глава 17
Как все-таки хорошо возвращаться домой. Неважно, где и сколько пробыл, но вернувшись домой, чувствуешь, как на сердце наступает покой и умиротворение. Ну, это конечно, если место, куда ты вернулся — настоящий дом, а не просто место проживания. Всегда ненавидел слова жильё, жилище, проживание, сожительство. Есть что-то гаденькое в них.
Мой дом, стал теперь настоящим. Люди, не страдающие клаустрофобией, меня поймут, мой дом — моя крепость. Или, можно сформулировать и проще, мне пофиг — я в танке. А куда там этому танку против моего дома? Его теперь и атомной бомбой не пробить. Я ощущал его мощь, силу. Текущие по его «венам» струи энергий. Теперь он был опутан не просто тонкими нитями плетений. В магическом плане, это воспринималось именно как «вены» гигантского существа.
Ворвавшись как ветер, сквозь гостеприимно распахнувшееся окно, я ощутил радость и удовольствие от возвращения.
Опуская на пол свою симпатичную «ношу», я, поддавшись порыву, раскинув руки и крылья, воскликнул:
— Ну, здравствуй дом, милый дом! — и чуть вздрогнул, от ответного голоса, полного скрытой мощи, раздавшегося в моей голове.
— Здравствуй, мой Повелитель.
Достаточно быстро переборов свой невольный испуг и удивление, я так же мысленно спросил:
— Ты научился говорить?
— Да, мой Повелитель.
— И как давно это произошло?
— По моим ощущениям, около одного часа назад.
— Что бы ощущать, нужно осознавать себя как личность. Как давно ты это осознал?
— Ощущение приходило постепенно. Сначала я чувствовал свет, энергию, потом пришли мысли.
