нашими цепями. Ваша задача, товарищ капитан, не допустить выхода танков ни из Демьяничей, ни из Хмелева. Не давайте им прорваться… – Не успел Железнов договорить, как по всему полю заухали и загрохотали разрывы. – Вот видите, они уже начали. Спешите к себе и действуйте! Действуйте решительно и самостоятельно! – Яков Иванович сердечно потряс капитану руку.
– Если вы разрешите, – сказал Хватов, приложив руку к козырьку, – то я тоже пойду к артиллеристам: ведь они еще не обстрелянные. А потом вернусь к вам…
Грохот танков в Демьяничах заставил Якова Ивановича прижаться к дубу и из-за него наблюдать за тем, что там происходит.
Из Демьяничей выползали танки. Их было значительно больше, чем в прошлой атаке. Двинулись они широким фронтом.
Между танками и перед ними взметнулась земля от рвущихся фугасов.
– Почему молчит артиллерия? – встревожился Яков Иванович. – Не видят они, что ли?
– Видимо, не успели выставить наблюдателей, – понимая тревогу Железнова, предположил Тарасов.
Танки снова навалились на правый фланг, прорвали передний край и теперь шли по пшенице прямо к зелени ольшаника. За танками, горланя, бежала вражеская пехота.
– Этак, пожалуй, и самих артиллеристов подавят! – ужаснулся Яков Иванович, напряженно вглядываясь туда, где стояла наша артиллерия.
Его окликнул Тарасов:
– Товарищ полковник! Смотрите, из Хмелева атакуют!..
Якову Ивановичу стало ясно, что, обходя правый и левый фланги, гитлеровцы пытаются окружить и уничтожить батальон. В душе он корил себя за то, что, понадеявшись на артиллерию, не послушался Хватова и еще тогда же не отдал приказ об отходе. Теперь отходить было еще тяжелее: все роты ввязались в бой, а прорывавшиеся на правом фланге гитлеровцы отрезали путь на Жабинку.
Держать рубеж становилось все труднее: танки противника утюжили поле боя, давили гусеницами сопротивлявшихся в окопах бойцов. Железнов выставил на правый фланг все, что только могло противостоять натиску: и батальонные пушки, и минометы, и взрывные средства Тихомирова.
Но этих средств и сил было далеко не достаточно. Танки прорывались сквозь огонь и фугасы. Казалось, наступает конец.
Вдруг из-за густой зелени ольшаника дружно грянул артиллерийский залп нескольких орудий, а затем сразу заговорили и все орудия дивизиона. Передние машины окутались дымом разрывов. Это ошеломляюще подействовало на гитлеровцев. Они заметались: одни залегли, другие повернули назад и бросились бежать.
Этот видимый, ощутимый, хотя и небольшой успех подбодрил красноармейцев. Из окопов группами выскакивали бойцы и бросались врукопашную. Многоголосое «ура» раздавалось каждый раз, когда артиллеристы попадали в танк.
Вот по переднему танку ударил снаряд. Машина вздрогнула, закрутилась на месте и выбросила черное облако дыма.
– Крутись, крутись ты, чертова душа!.. – зло пробурчал Яков Иванович.
Казалось, его слова долетели до горящего танка: раздался взрыв – и окутанное пламенем стальное чудовище развалилось на куски.
– Ну, аминь! – вздохнул Яков Иванович, по привычке опустил руку в карман и вытащил портсигар, но он был пуст.
– Закрутите махорочки, товарищ полковник! – предложил связист, протягивая свой кисет.
Яков Иванович скрутил хрустящую цигарку, затянулся и закашлялся: уж очень скипидаристый был табачок.
– От врага не погиб, а от твоей махры, кажется, богу душу отдам! Как только ты такой горлодер куришь?
– Ничего, товарищ полковник, зато комары не досаждают!
Внезапно лицо Железнова исказилось. Связист привстал и глянул туда, куда смотрел полковник. Со стороны Демьяничей снова широким фронтом двинулись танки, броневики и пехота. Да, обстановка круто менялась к худшему. Теперь медлить никак нельзя, нужно срочно выводить батальон – иначе его окружение и разгром неминуемы.
– Лейтенант! – крикнул Железнов, и рядом с ним, словно из-под земли, вырос молодой командир взвода. – Поднимай взвод и атакуй напрямую, вон на то поле с тремя кустами. Не подпускай их пехоту к нашим артиллеристам!.. Вместе с Прокопенко прикрывайте наш отход, а потом сами отходите, но только не на Жабинку, а на юг, через шоссе, прямо в лес. На Жабинку нам путь отрезан… Помните, товарищ лейтенант: от вашей стойкости и решительности действий зависит судьба всего батальона!
– Все понял, товарищ полковник, – перекрикивая гул разрывов, ответил лейтенант и, придерживая рукой болтавшуюся на боку сумку, побежал к взводу.
Вскоре в пшенице заколыхалась его фуражка, а за ней – штыки и пилотки его бойцов.
А справа танки, продвигаясь в направлении зеленой полоски, били по артиллерийским позициям. Вскоре между батальоном и артиллеристами выросла непроглядная стена огня и дыма. Железнов понял, что он потерял в темпе – гитлеровцы движутся быстрее – и окружение неминуемо.
Прикрываясь ротой Прокопенко, батальон отошел на юг, в лес. Гитлеровское командование, обрадовавшись тому, что «заноза» ликвидирована и танки наконец-то вырвались на дорогу, повернуло свои войска вдоль шоссе – на Жабинку. Против железновского батальона, отошедшего в лес, на опушке был оставлен заслон. Для устрашения советских бойцов гитлеровцы беспрестанно стреляли в гущу леса из автоматов и пулеметов.
Окруженные врагами, напуганные непрекращающимся огнем, люди жались к центру – к НП Железнова. Чтобы удержать их от паники, нужно было уверить всех, что удастся благополучно выйти из кольца.
– Нам надо продержаться до ночи, друзья, – сказал Железнов командирам рот и политрукам. – А ночью мы обманем фашистов и выйдем из окружения. – Он обвел всех взглядом. Но на измученных лицах людей увидел только печать усталости и страдания.
– Вы не верите? – спросил Железнов у Сквозного, который сосредоточенно вглядывался в прогалину между соснами.
– Хочу верить, товарищ полковник, но…
– Почему «но»? – рассердился Железнов.
– Не сердитесь, товарищ полковник. Это не малодушие. Я эту местность знаю. И…
– И очень хорошо, – перебил его Железнов.
– Нет, не очень хорошо, – подавленным тоном возразил Сквозной. – Мы в мешке. Там, – показал он на юг, – шоссе Варшава – Брест – Кобрин. По дорогам наверняка идут фашистские войска. Мы должны либо все бросить и вплавь переправляться через Мухавец, либо выходить на запад.
– В лапы к фашистам? – перебил его Железнов.
– Да, тогда в лапы к фашистам, – повторил Сквозной. – Следовательно, у нас только один выход – пробраться вплавь.
– А там?
– А там прорываться через Варшавское шоссе.
– Через Варшавское шоссе, говоришь? – Железнов по привычке сжал пятерней свой подбородок и, нахмурившись, посмотрел на карту. – А раненые? Пушки? Да вы знаете, как нам нужны наши пушки? Бросать ничего нельзя.
Глухая стрельба автоматов и особенно резких разрывов вражеских снарядов создавали в лесу впечатление, что со всех сторон враг и выхода отсюда действительно нет.
– Вот что, берите-ка смельчаков и проберитесь на Варшавское шоссе, к мосту, – снова обратился к Сквозному Железнов. – Разведайте, кем он охраняется, каковы к нему подходы.
Долго стоял Яков Иванович, глядя вслед уходившим в глубь леса. Он почувствовал, что настроение Сквозного передалось командирам и поколебало их души. «Неужели нет выхода? – подумал он. И упрямо убеждал себя: – Не может быть! Не может быть! Надо найти его. Надо искать!» Сосредоточившись на этой мысли, ни о чем другом не думая, он шагал и шагал по лесу. Вдруг сквозь кусты он увидел сидящего, спиной
