а кто в стеганках. Яков Иванович разглядывал их с удивлением. Вдруг в лыжнике, мчавшемся впереди всех, он узнал снайпера Иванову.
– Вы куда? – что есть силы крикнул Железнов.
– Нашим на выручку! – донесся голос Ивановой.
– Назад! Назад! – Железнов замахал шапкой, показывая в сторону тыла.
Но девушки то ли не слышали его, то ли сделали вид, что не поняли, они приветственно замахали ему и понеслись под гору, туда, где все еще гремели крики «ура!» и грохотали разрывы.
Железнов спрыгнул в траншею и хотел приказать адъютанту, чтобы догнали и вернули девушек. Но вместо адъютанта перед ним предстала Валентинова. Она была взволнована и тяжело дышала.
– Зачем вы здесь, Ирина Сергеевна? – не скрывая своего недовольства, спросил ее Железнов.
– Я слышала, что полку Карпова приходится тяжело.
– И вы решили ему помочь?
– Простите, Яков Иванович, мою невыдержанность. – Приняв военную выправку, она доложила, что полностью доставила снаряды на огневые позиции артиллерии.
– Вот хорошо, Ирина Сергеевна, спасибо вам! – сказал он и заглянул ей в глаза. – А Карпов молодец! Натиск выдержал и пошел вперед. Теперь, Ирина Сергеевна, готовьтесь подать снаряды Дьяченко на «Клинок».
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Войдя в комнату начальника штаба, старшина хотел было обратиться к сидящему за столом Бойко, но увидел за перегородкой комдива и комиссара. Он вытер ладонью иней с усов и, окая, браво отрапортовал:
– Товарищ полковник, командир разведроты старшина Груздев просит разрешения обратиться к подполковнику Бойко.
– Что нового, товарищ Груздев? – вышел из-за перегородки Железнов. – Докладывайте мне.
– Пленного привез, товарищ полковник. Настоящий фашист. Эх, и помучил же он нас! Расстрелял бы его, да птица, кажется, важная – капитан, штабист.
– Вы хотели сказать «привели», а не «привезли»?
– Никак нет, привез. Уж больно артачился, с километр ногами поле вспахал. До Кочетова на себе его тащил, а там мы взяли пулеметные санки, связали его, положили и привезли. Разрешите внести?
– Не внести, а ввести! – бросив строгий взгляд на старшину, поправил его Железнов. Но строгость его была напускная, на самом деле он готов был расцеловать Груздева за такого пленного.
– Есть ввести! – И, подойдя к двери, Груздев крикнул: – Братва, развязывай!
Слово «братва» покоробило Якова Ивановича. Он покосился на Бойко, и тот понял его взгляд.
– Прекрасный разведчик, товарищ полковник!
– Но ведь это же командир роты!
В комнату вошел закоченевший гитлеровский капитан в шинели и в пилотке с наушниками. Он подчеркнуто четко отдал честь, потом выбросил руку вперед и что-то буркнул.
– Вот как дам, так зараз язык проглотишь! – Груздев ударил его по руке, но, увидев строгий взгляд Железнова, вытянулся. – Да нельзя ж, товарищ полковник, контру разводить. Даже в плену, и то свой фашизм прославляет! Пусть богу молится, что нужда в нем, а то по дороге израсходовал бы!
– Груздев! – остановил его Железнов. Груздев обиженно пожал плечами и отошел к двери. – Где взяли? – спросил Железнов, глядя пленному прямо в лицо.
– На дороге в Рузу… В машине ехал, – ответил Груздев. – Когда брали, отстреливался, ранил Конопелько и Ванина.
– Обыщите пленного! – приказал Яков Иванович.
– Да мы еще там его обыскали! – Груздев протянул Железнову пакет.
– «Приказ девятому армейскому корпусу», – прочитал Железнов и улыбнулся. – Хор-ро-шо!.. Молодец, Груздев! – Груздев просиял и хотел было что-то добавить, но Железнов хлопнул ладонью по бумаге и воскликнул: – Последний приказ!.. Как раз то, что нам необходимо! Объявляю всем разведчикам благодарность и даю два дня отдыха! – он весело подмигнул Груздеву. – Разрешаю по лишней чарке!
Пришел вызванный Бойко помощник начальника разведки старший лейтенант Свиридов. Железнов передал Свиридову приказ.
– «Командир 9-го армейского корпуса приказывает, – читал вслух Свиридов, – задержать наступление красных на рубеже рек Руза и Истра и упорно удерживать этот рубеж до подхода армейских резервов».
– Говоришь: приказывает упорно удерживать этот рубеж и ждать армейских резервов? – Железнов с беспокойством посмотрел на Бойко. – Берите-ка, товарищ Свиридов, этого пленного капитана к себе, допросите его и потом вместе с ним возвращайтесь ко мне.
– Ну что ж, друзья мои, – произнес Железнов, когда увели пленного, – значит, они решили нас дальше не пускать!.. – Он подошел к карте, некоторое время задумчиво разглядывал ее, потом, не поворачивая головы, сказал: – А мы, товарищи, устроим им на Рузе сюрприз. Задерживаться не будем и Рузу форсируем ночью!..
Хватов и Бойко ушли. Хватов вызвал к себе для инструктажа работников политотдела, которым впервые предстояло действовать в обстановке форсирования рек зимой. Необходимо было политически обеспечить решение комдива. До этого совещания он решил побывать в медсанбате и там вместе с начальником отделения кадров побеседовать с ранеными, переписать всех, кто достоин награждения, чтобы до отправки в госпиталь они получили награды. Хватов придерживался такого мнения, что солдат, особенно пехотинец, неоднократно раненный в боях, должен быть награжден. Ведь как же иначе может он проявить свою доблесть и отвагу, как не с винтовкой в руках на поле боя?
Оставшись один, Железнов, пыхтя цигаркой, водил по карте карандашом.
Спускались сумерки. За стенами избы бесновался ветер, раскачивая верхушки деревьев в старом бору. Светильник коптил, наполняя избушку гарью и дымом.
В комнату на цыпочках вошел Никитушкин и поставил возле Якова Ивановича сковородку с поджаренной на сале картошкой.
– Перекусили бы, что ль, – сказал он.
Железнов сунул в руки Никитушкина две газеты:
– Заверни еду и оставь.
– Ну подумайте сами, как же так можно! Со вчерашнего дня не ели!.. – не отставал Никитушкин. – Ведь я за вас в ответе!..
– Кто же на тебя такую ответственность возложил?
– Комиссар.
– Ну ладно, Никитушкин, – строго взглянул на него Железнов.
Никитушкин ушел за перегородку и бурчал там до тех пор, пока кто-то не отворил входную дверь. Никитушкин приподнял коптилку. На пороге стояла запорошенная снегом Валентинова. Никитушкин обрадовался и, пока она раздевалась, шепотом нажаловался ей на Якова Ивановича.
– Ладно, сейчас уговорим! – тоже шепотом ответила она ему.
Смахнув рукавичкой снег с валенок, она подошла к Железнову. Яков Иванович сидел спиной к двери и, полагая, что позади него снова вырос Никитушкин, крикнул:
– Долго ли ты будешь мне мешать? – Обернулся и увидел Валентинову. – Простите, Ирина Сергеевна… Ведь Никитушкин мне прямо житья не дает.
– А ведь он, пожалуй, прав, – сказала Валентинова. – Я не откажусь, если вы меня накормите… Очень проголодалась!..
За перегородкой Никитушкин расплылся широкой улыбкой и стал разогревать ужин.
– Ну что ж, – улыбнулся, поняв ее хитрость, Железнов. – Раз уж вы в заговоре с Никитушкиным, то мне вас двоих не одолеть. – Они сели за стол, и Яков Иванович стал посвящать Валентинову в свои планы. – Завтра на рассвете форсируем Рузу сразу тремя полками, – сказал он. Полк Карпова форсирует в центре. Ему снова предстоит тяжелая задача. Боеприпасы и продовольствие его полку подавать вот сюда, севернее Якшина, – он показал точку на карте. – На этом направлении я буду сам.
Яков Иванович посмотрел на Валентинову, как она будет реагировать на то, что он упомянул имя Карпова, но Ирина Сергеевна ничем не выдала себя, и Железнов продолжал:
