женщину. Не виделись они с того самого момента, когда Магуль прибежала в ППН отбивать его от своих братьев.
Он хотел начать покаяние, подыскивал слова, однако кавказская невеста опередила:
– Ты за посылкой пришел, да?..
– Мне ужасно пхашароп, но выходит так, – признался Шабанов и положил извещение.
Через полминуты она вынесла со склада объемный почтовый мешок, поставила на весы и подала бумагу.
– Заполни там, хорошо?
Она не сердилась, не обижалась и никак не показывала своей разочарованности, что он не исполнил обещания, вероятно, знала, как это трудно – добыть тигровую шкуру.
– Я сейчас угощу тебя сыром! – подбодрил он себя. – Моя матушка делает домашний сыр с перцем! Почти как на Кавказе! Дай что-нибудь вскрыть!
– Очень хочу попробовать сыра, – сказала она, подавая ножницы.
– И я хочу! – в затылок дыхнул кадет. – Сегодня три стакана замахнул без закуски. Голодный – умираю! А домой идти, в семейный рай – грехи не пускают...
Шабанов вонзил ножницы в мешок и стал его разрезать. Когда-то, в пору дефицита всего, матушка купила несколько метров вафельных неразрезанных полотенец и года три подряд зашивала в них посылки. Ткань поддавалась плохо, особенно на швах.
Магуль посмотрела на это и сказала:
– Нельзя так резать, Герман. Там упакована одежда. Ты испортишь ее. Дай я сама.
Он отдал ножницы, сел за стол заполнять сопроводительную бумагу, и тут в дверях очутился вездесущий и всевидящий Заховай – выследил, гад! Жуков сделал вид, что помогает вскрывать посылку, дышал в сторону, но получалось, на Магуль...
Особист присел рядом, взял бланк перевода.
– Я предупреждал, – прогнусавил в нос. – Тебе не следует ходить на почту. Тем более сейчас, на новой должности...
– От матушки посылку получил! – громко сказал Герман. – Вон, пожалуйста...
– В следующий раз отправляй подчиненных...
– Герман? – вдруг позвала Магуль. – Что это, Герман?..
Товарищ Жуков спускал вниз разрезанный мешок – из него выливался, вытекал красно-полосатый мех...
– А где сыр? – спросил кадет.
– Герман! – крикнула Магуль и, словно оленица, с места перемахнула стол с весами и барьер. – Герман! Неужели?! Герман!
На глазах ошарашенного Заховая обняла Шабанова, стала целовать его, потом встала на колени, подняла к нему лицо.
– Мне стыдно, Герман. Пхашароп! Это мне тигровая шкура?..
– Яти-схвати! – заругался товарищ Жуков. – Меха тебе, а где мне сыр?..
Он встряхнул шкуру, и из нее со стуком вылетела на пол «принцесса». Настоящая, в обмазке, с разъемом и «глазом» на собранном кабеле. Шабанов в это время поднимал Магуль, но так и застыл на месте, потом встал сам на колени, осторожно взял в руки прибор.
– Откуда... посылка? – Заховай уронил ручку.
– От матушки. – Он умело выщелкнул кольцо и осторожно всунул в него безымянный палец.
– Это... что? Что это? – спрашивал Заховай, поднимаясь из-за стола, хотя уже видел и знал, что...
– Принцесса. – Шабанов выдернул кольцо. – Мне прислали, для моего самолета...
– Ты что... делаешь? – Особист смело пошел на него, хотя знал, что он делает.
– Она не взрывается, – объяснил Герман и вытащил из-под кольца проволоку, скрученную в спираль. – Не взрывается и пахнет горячим хлебом... На, понюхай.
– Зачем ты... выдернул кольцо?!
– Это для меня кольцо! Кольцо моей принцессы...
– Сейчас рванет!..
– Не должна, – ласково сказал Шабанов, поглаживая обмазку «принцессы». – Не веришь – считай. На счет пятьдесят не рванет – значит, у нас есть будущее.
Магуль дотянулась до тигровой шкуры на полу и прикоснулась к меху кончиками пальцев. Тем временем кадет обшаривал углы пустого мешка...
