Сергиев монастырь. Отошел тихо, без шума, кошачьим шагом.
Стал монастырь знаменит. Он и ныне на русской земле стоит.
Кострома и Галич
Дмитрий или Шуйский?
Шуйский или Дмитрий?
Дмитрий или Шуйский?
Шуйский или Дмитрий?
По-прежнему по русским городам идет распря. По-прежнему одни за царя Василия Шуйского. Другие за царя Дмитрия, то есть Лжедмитрия II.
Так и в городах Костроме и Галиче.
Победили вначале те, кто был за царя Дмитрия. Потащили тех, кто был за царя Василия, на плаху. Издали люди прощальные вздохи. Ушли навсегда в могилы.
Прошло какое-то время. В новых спорах теперь победили те, кто был за царя Василия Шуйского. Потащили тех, кто был за царя Дмитрия, на плаху. Издали люди прощальные вздохи. Ушли навсегда в могилы.
Вновь прошло какое-то время. Вновь победили в Костроме и Галиче те, кто стоял за царя Дмитрия. Потащили тех, кто был за царя Василия, на плаху. Издали люди прощальные вздохи. Ушли навсегда в могилы.
Еще раз отмерило время сроки. Вновь победили в Костроме и Галиче те, кто был за царя Василия. Поволокли теперь тех, кто был за царя Дмитрия, к ответу.
Поволокли и костромского воеводу князя Дмитрия Мосальского, сторонника Дмитрия. Долго мучили его. Отрубили руки и ноги. Закончили тем, что утопили Мосальского в Волге.
Убивали люди друг друга не только в Костроме и Галиче. Смута волком бежит по стране. Терзает кровавый раскол Россию.
Стой! Не шевелись!
Рушится Русское государство. Жизнь и устои рушатся. Не сеют вовремя. Урожай вовремя не убирают. Голод повис над Россией. По дорогам идет разбой.
На Коломенской дороге появился разбойный человек Семен Сальков.
Движется обоз дорогой.
– Стой! Не шевелись!
Набежала ватага Салькова. Кто с ружьем. Кто с дубьем. Разграблен обоз до нитки.
На Тверской дороге появился разбойный человек Андрей Пирогов.
Движется обоз дорогой.
– Стой! Не шевелись!
Набежала ватага Пирогова. Кто с ружьем, кто с дубьем. Разграблен в момент обоз.
На Серпуховской дороге появился разбойный человек Лаврентий – Лавер.
Движется обоз дорогой.
– Стой! Не шевелись!
Набежала ватага Лавера. Кто с ружьем, кто с дубьем. От обоза лишь «рожки да ножки».
Посылали против разбойных людей воевод с войсками. Происходили настоящие схватки. Вот хотя бы с Сальковым. Послали против него одного воеводу. Разбил воеводу Сальков. Послали второго. Не добился и этот победы. Лишь третий воевода, запомните это имя – Дмитрий Пожарский – разбил, усмирил наконец Салькова.
Всюду идет воровство, разбой. То шапку с прохожего снимут. То снимут тулуп. Коня уведут. Зерно унесут. С топорами в избу ворвутся.
Смутное время. Разбойное время. Окна и двери быстрей закрывай.
Королевич Владислав и король Сигизмунд
Не может Василий Шуйский добиться в России спокойной жизни. Недовольны в России Шуйским. Все меньше становится сторонников и у Лжедмитрия II. Все чаще возникает вопрос: кому же править Русским государством? Кого приглашать на царство? Кто – тот, кто угодил бы всем?
И вот:
– Владислав!
– Королевич Владислав!
– Верно!
– Достоин!
– Другого искать не надо!
Владиславу пятнадцать лет. Он сын польского короля и короля Речи Посполитой Сигизмунда III.
Бежит, как ручей, молва. Кто-то из предков Владислава был рожден от русской княжны. Кто-то женат был на русской женщине.
– Есть в нем русская кровь.
– Владислава!
– Хотим Владислава!
Все больше сторонников среди тех, кто хотел бы пригласить Владислава на царство. Сторонников много. Но есть и противники. Среди них – отец Владислава король Сигизмунд III. Сигизмунд сам бы хотел стать московским царем. Попытка – не пытка. А вдруг как удача?
Направляет в Москву король Сигизмунд III письмо: пишет король Речи Посполитой, что в России, мол, царит беспорядок. Нет мира ни городам, ни селам. Брат идет на брата. Приятель казнит приятеля. А он, король Сигизмунд, принесет и покой, и расцвет России. «Ждите. Я к вам иду».
В сентябре 1609 года король Сигизмунд III с многочисленным войском переступил русскую границу и подошел к Смоленску.
Бежал
Затянулось тушинское стояние Лжедмитрия II под Москвой. Второй год друг против друга стоят войска Лжедмитрия II и Василия Шуйского. Второй год как идет война.
Не удается Лжедмитрию II взять Москву. Убывает к нему доверие. Раньше с ним говорили робко. Низко склоняли головы. Теперь нет-нет да огрызнутся, ответят дерзко.
Прежде величали его «царь», «государь». Нынче все чаще услышишь слова иные:
– Обманщик.
– Мошенник.
– Самозванец.
– Богдашка.[2] – Тушинский вор.
В тушинском лагере все больше поляков, все меньше русских. Поляки – наемники. Им надо выплачивать деньги. Нет у Лжедмитрия II столько денег.
Недовольство нарастает и среди наемников. И эти теперь в открытую:
– Обманщик.
– Мошенник.
– Самозванец.
– Богдашка.
– Тушинский вор.
Даже грозят побоями.
Все меньше считаются с Лжедмитрием II польские командиры. Готовы они со своим воинством даже переметнуться к Василию Шуйскому. Однако и у Шуйского дело с деньгами плохо.
Затянулось под Москвой стояние. Понимает Лжедмитрий II – все это может для него кончиться плохо. Решил он бежать из Тушина.
Был у самозванца доверенный, свой человек. Шепнул Лжедмитрий II ему на ухо:
– В Калугу уйдем. Там есть надежные люди.
Раздобыл человек для самозванца крестьянское платье. Простого коня. Простые сани.
Стояла зима на улице. Уселся Лжедмитрий II в сани. Лошаденка лениво тронула. Прощай, стольный город Тушино.
Бежал из-под Москвы Лжедмитрий II. Даже Марину свою оставил.
