– Сделайте это сами, – мгновенно сориентировался старик.
– Предлагаете самому встать к станку?
– Вы же специалист по огранке драгоценных камней. Точили же вы кабошоны для казахов?
Он и про казахов знал, что привозили хризопраз…
– Кто вам сказал?
– Сказали… Тем более здесь не так много работы.
– Но это будет стоить денег…
Старик достал старомодный бумажник-гаманок.
– Пожалуйста. Сколько? Основное условие – конфиденциальность.
Власов привык к богатым клиентам, но на сей раз внешний вид, жемчужина и кошелек никак не сочетались. И вдруг поймал себя на мысли, что оттягивает срок лишь по одной причине – не хотелось в тот же час разрушать красоту и целостность жемчужины со столь уникальным ориентом; хотя бы сфотографировать ее, чтобы потом показывать, что держал в руках…
– То есть вам нужно сделать аншлиф? – уточнил он.
– Не знаю, как это называется. Мне необходимо обнажить родовую песчинку, первоначальное зерно, – хладнокровно объяснил старик. – Чтобы я мог видеть ее.
Уворачиваться от столь необычно клиента и тем паче отпугивать больше не имело смысла, поэтому Власов надел фартук и повел старика из офиса в цех, расположенный на дне бывшего бассейна. Там он зажал жемчужину паучьими лапами держателя и включил станок, исподволь наблюдая за стариком.
Тот вынул из визитного карманчика сильную лупу и встал сбоку.
– Варварство, – сказал Власов сам себе.
– Это да, – отозвался клиент. – Мне тоже очень жаль, если откровенно…
– А если там не песчинка, а какой-нибудь мусор?
– Почему мусор?
– Мало ли что попало ему под мантию…
– Кому?
– Моллюску!
– Вот вы о чем… Нет, там непременно будет песчинка.
На то, чтобы содрать алмазным кругом половину перла, ушло полторы минуты. Еще минуту Власов потратил на шлифовку срезанной поверхности, после чего взглянул на дело рук своих и, не вынимая камня из держателя, показал старику. Тот поднес лупу, прицелился, прищурив левый глаз.
– Добро… Как вы думаете, из какого минерала родовое зерно?
– Скорее всего обыкновенный кварц. Но возможно, нечто металлосодержащее. Например, магнетит. Ценность перла была не в этом…
– А если точнее?
– Установить точнее можно под микроскопом. Если нужно, я могу… За отдельную плату.
– Не нужно, – поторопился клиент. – Это не имеет большого значения. Теперь следует извлечь это зернышко.
– Извлечь? – изумился Власов. – Почему вы сразу не сказали?
– А что бы изменилось?
– Я не стал бы срезать половину!.. Высверлил бы ваше зерно… Например, трубчатым сверлом. И сохранил жемчужину! Пусть с отверстием, но все же!..
– Это не обязательно. Для лекарства требуется только зерно, ядрышко. – Он вздохнул. – Все остальное шелуха…
– Вы делаете из него лекарство?
– Не я… Люди делают.
– Ну и от какой же болезни? Показалось, клиент надменно усмехнулся.
– От болезни пьют слабительное. А из этих зерен готовят зелье молодости и просветления.
– От слепоты что ли? – невпопад спросил Власов, занятый мыслями о жемчужине.
– От слепоты, – подтвердил старик. – Доставайте!
– Каким образом? Выковыривать?
– Не знаю, мне все равно. Вы же мастер. Только ни в коем случае не трогайте руками!
– Но это очень тонкая… ювелирная работа!
– Я заплачу. Назовите сумму.
С тоской и ощущением неприязни к старику, Власов взглянул на аншлиф, покрытый тончайшими сферическими сиреневыми кольцами, и назвал цену – непомерную:
– Двести долларов!
– Согласен. – Клиент и глазом не моргнул. Власов же вспомнил подслушанный разговор старика с барином из «Волги».
– Это не все!.. Если удастся достать песчинку, возьму себе оставшуюся часть перла.
– К сожалению, это невозможно, – строго проговорил старик. – При всем уважении…
– Вы же сказали, это не имеет никакой ценности?
– Да, не имеет…
– Так в чем дело? Хозяин не разрешает?
– Зачем вам половина жемчужины?
– Например, в качестве сувенира… Или можно вставить в оправу.
– Я должен посоветоваться.
– Да что тут советоваться?
– Понимаете, нельзя… чтобы кто-то видел, – вдруг забормотал клиент. – У вас могут увидеть остатки…
– Лично для себя возьму! – клятвенно заверил Власов. – В сейф запру!
– Хорошо, – не сразу согласился старик. – Возьмите… Но при одном условии: наши отношения останутся в тайне. Откуда у вас эта половинка, придумайте сами. Не указывайте на меня и не называйте моего имени.
– Мне ваше имя не известно.
– Тем лучше. Дайте слово благородного человека.
Власов усмехнулся про себя некой старомодной напыщенности старика, явно не сочетающейся с плохо скрываемым сельским выговором.
– Даю слово.
Песчинка была довольно крупной, около миллиметра, и, будучи другого цвета, хорошо выделялась на светло-сиреневом радужном перламутре. Сначала Власов попробовал окантовать ее резцом, однако твердосплавная, острейшая напайка скользила по отшлифованной поверхности, оставляя едва заметные следы. Несколько минут он безрезультатно царапал оказавшийся слишком твердым минерал, потом зажал в патрон пустотелое сверло и под сильной лупой осверлил песчинку. Оставшийся на гранях перламутр он снял алмазными надфилями, после чего сделал подрез снизу и сколол ее победитовой иглой.
– Это ваше, – взяв пинцетом песчинку, он показал ее старику.
Тот, даже не взглянув на результат кропотливого труда, подставил стеклянную ампулу из-под интерферона, заткнул ватой и спрятал в карман.
– Благодарю, – удовлетворенно сказал старик и улыбнулся застенчивой, мальчишеской улыбкой. – Знаете, я пытался сам расколоть и извлечь – не получилось… А вы настоящий мастер!
– Как – расколоть? – непроизвольно спросил Власов.
– Молотком… Родовая песчинка раскрошилась в прах, вместе с перлом. Наверное, была из слабого перламутра.
– У вас была еще одна такая жемчужина?
– Была… – Старик положил деньги на станок. – И оказалась очень хрупкой…
– Под молотком все хрупкое… – проворчал камнерез, доставая из держателя оставшуюся половинку. – Это я беру себе.
– Как условились. – Старик натянул на голову синий берет и раскланялся. – Взамен на конфи… В общем, взамен на молчание. Еще раз благодарю.
