Безвольные у них девы, а оружия в руки и вовсе не берут, полагаясь только на своих мужей.
– Что же у святичей? – дивился Ураган. – Неужто и они женятся и выходят замуж без любви и согласия?
Святические сары жили на Москве-реке, питаясь с лова, были воинственны и храбры, одолевая медведей с одним лишь засапожником, и всегда придерживались законов совести.
– И святичи искусились желтым жиром, – отвечали подручные. – Хоть и не получают выкупа за невест, но девы у них стали вздорны, никаким наукам обучаться не желают. Хотят лишь петь, танцевать и веселиться, прежде испив довольно медовой суры. Были мы у них на празднике – стыд и срам! Пары без огласа дев в кусты волочат, совокупляются и дают им жир.
– А были вы у смирнов?
– Там чистоту, сдержанность и целомудрие блюдут, но стали смирны еще слабее нас. Даже малой дружины не держат, а чтоб не воевать с соседними инородцами, уж лет сто как дев своих им замуж отдают, а себе ихних берут. Так от этого стали черными и раскосыми, как сакалы.
– Неужели, пройдя столько земель, вы не встретили ни одной доброй девы?
– Бывало, и встречали, – признались холопы. – Иные вовсе были похожи на Обаву, так хороши. Так только оказывались они рабынями презренными либо дочерями подлых изгоев.
Четвертый подручный, Свир, уехал в сторону, где западает солнце, и долго не возвращался. Уж приближалась весна и пора кочевья, а его все не было, и это наполняло Урагана смутными надеждами, ибо ходила молва, будто где-то там, за горами, живет сарское племя дивов, которые строго придерживаются законов, презирают желтый жир и потому до сей поры высоки ростом, статны и могучи.
Впрочем, подобные слухи были и о других сторонах света, только на деле оказывались они чьим-то вымыслом.
И вот в начале весны Свир наконец-то возвратился и поведал, что на западе, за горами, и впрямь живут дивы, статные и сильные на вид люди, промышляющие тем, что собирают дикие плоды, коренья и ловят мелкую животную тварь. И женщины у них – однажды позришь и до смерти помнить будешь, настолько они ладны, женственны, только вот ходят обнаженными, не прикрывая даже чресел. Но делают это не из бесстыдства, а от жары и душного воздуха, что бывает там летом. Зимой же надевают легкие одежды и прикрывают срам.
– А воинственны девы у дивов?
– Грозны, когда супостат к ним является, и сражаются с отвагой, не жалея себя, словно витязи.
– Ну так поедем к дивам! – заспешил Ураган. – И возьмем от них невесту!
Тут Свир увял.
– Взять-то можно... Да только не признают они законов Тарги.
– А по каким же законам живут, если не приемлют власти желтого жира?
– Дивы забыли своих богов, и даже князья не помнят их имен, говоря, на что нам они, если мы сами не хуже? Что захотим, то и сотворим.
– Да ведь у них были те же боги, что и у нас! Отчего же они очумели и забыли их?
– Им не нужен ни земной, ни небесный огонь, ибо в стране тепло, – поведал Свир. – Вот и живут бездумно, словно скот, стадом. Не ведают семьи и кровного родства. Если кто заболел, изгоняют умирать. Нет у них ни стыда, ни совести, ни целомудрия, так что никак не сыскать там невесты. А желтого жира не приемлют, ибо никогда не видывали его.
– Опечалил ты меня, Свир, – закручинился государь. – Вся надежда была на тебя. Неужто не отыскать мне достойной девы?
Подручный вдохновился и повеселел.
– Не там мы искали, государь, не в той стороне.
– Куда след еще пойти?
– А слышал я по пути, – стал рассказывать подручный, – что в полунощной стороне за Рапейскими горами лежит земля рапеев. Там живут не простые сары, государь, а потомки самой Тарбиты и строго чтут законы Тарги.
– Это все домыслы досужие, – перебил его Ураган. – Нет рапеев на свете. Сгинули они много столетий назад, и более никто их никогда не видел.
Свир еще пуще повеселел, сдерживая радость.
– Встретил я одного странника, который бывал у рапеев десять лет тому. Отправил его князь арваров поискать новой земли, ибо у них страна бедная и нечем кормиться. Он ненароком и попал к рапеям, да еле назад выбрался.
– Можно ли верить сему? – усомнился государь. – Ныне вся земля исхожена-изъезжена. Нет места, чтоб спрятаться целому народу и жить скрытно.
– Странник тот из племени арваров, а им нельзя не верить.
– И что же он поведал тебе?
– Живы и здоровы, говорит, рапеи, славно благоденствуют. Еще он рассказывал, народ этот роста богатырского, беловолосый и грозный. Говорит он на сарском языке, но не ест ни мяса, ни молока, сыра и прочей обыкновенной пищи. А пьет лишь воду, что течет с гор, да и то дважды в день: утром, когда на реках солнце играет бликами, и вечером. Поэтому-де они и зовутся рапеями, то есть пьющими солнце. Божественный народ!
– Как же обходятся, когда нет солнца?
– Если же пасмурно или когда приходит метельная зима, то чудные эти люди едят хлеб из травы с горькой солью, запивая дождем или заедая белым снегом.
– Какие же они воины, коль траву едят, запивая водой? Ведь тоже как дикие дивы живут!
– В том-то и суть! – засмеялся Свир. – Странник сказал, что при столь мирной жизни и скудной пище они весьма воинственны и мало находится тех племен, которые отваживались делать набеги! Потому о них ничего и не известно. Сами же рапеи войной не ходят, но свою страну охраняют строго.
– Кто же у них соседи? Какие племена?
– Нет у рапеев поблизости никакого народа, ибо живут они за каменными горами. Только скалы там да леса дремучие. Зато будто на их земле есть вход в подземные чертоги Тарги! И рапеи его стерегут!
Послушал его государь, подумал, но сразу не решился посылать кого-либо на поиски земли рапеев. Было у него сомнение, что народ сей давно не сущ, о чем твердила молва, и осталось от него лишь название гор в полунощной стороне. А слух о нем все еще курился, будто затухший костер, и скорее всего был чьим-то благим измышлением, дабы указать беззаконным сарам, что можно жить на земле, блюдя законы.
И все-таки любопытство, совокупленное с близким окончанием рокового срока, побудило Урагана заслать сватов за Рапейские горы.
Путь был долог и опасен, поскольку мнимая земля рапеев лежала за далекими горами и путь к ней шел через иные народы и дикие племена кочевников. Да и никто не ведал и ведать не мог хода к ним, ибо странник, указавший Свиру на людей, пьющих солнце, был ослеплен ими, чтобы никогда не выказал дороги.
Это было единственным доказательством того, что рапеи были сущи в сем жестоком и алчном мире.
Дождавшись, когда спали весенние паводки и обнажились броды, Ураган послал Скуфь в полунощную сторону, за Рапейские горы.
– Каждый из вас, – сказал при этом, – должен привести мне воинственную деву из достойного ратного рода. Но не силой ее взять, и не за жир, а по любви и согласию. Да такую, чтоб мне под стать, чтоб не стыдно было назвать государыней. Я выберу из них всего одну, на остальных вы женитесь. Так что избирайте, чтоб себе люба была. Но тот витязь, что приведет мне невесту и сам без ничего останется, награду получит – мою дочь в жены.
Тут Скуфь замерла, думали, ослышались: как это государь решил? По новому обычаю отдать замуж Обаву?
Но смолчали, ибо каждому хотелось заполучить государеву дочь: взращенная по старым обычаям, она была стройной, страстной и прелестной.
Или казалась таковой, поскольку дочь Владыки...
Проводил государь Скуфь и напутствие дал – щелкнул вослед бичом и крикнул:
