Как мне теперь домой добираться? Главное, я специально не беру на работу много денег, чтобы избежать непредвиденных расходов, так они умудрились и на пятнадцать рублей посягнуть!
— И что ты намерен делать?
— Всех обыскать! — безапелляционно заявил Степаныч. — Всех, абсолютно всех!
И у кого найду такие монеты, как были у меня… Я уже сказал, что с ним сделаю!
— Меня тоже обыскивать будешь? — холодно усмехнулась Лариса.
— Вас — нет, — великодушно сообщил Дмитрий Степанович. — Я лучше с вами после поговорю о том, как персонал воспитывать. А они пускай раздеваются. Все!
— Извращенец чертов! — дрожащим голосом в сторону проговорила одна из официанток.
— Правильно! — поддержала ее другая. — Как хотите, а я перед этим старым дураком обнажаться не стану! Лучше уволюсь!
— Е-мое, да на фиг мне надо на вас смотреть? — волчком завертелся Степаныч. — Обезьяны старые!
— Все, я увольняюсь! — решительно заявила официантка, срывая с груди бэйдж.
— Никто не будет ни обнажаться, ни увольняться! — решительно прекратила Лариса весь этот балаган. — Все надевают форму и расходятся по рабочим местам. Ресторан немедленно открыть. А ты, Дмитрий Степанович, пойдем ко мне в кабинет.
Степаныч, крайне недовольный тем, что ему не дали завершить начатый обыск, шумно вздохнул и замаршировал следом за Ларисой. Персонал, облегченно вздохнув, стал разбредаться по своим местам.
В кабинете Лариса открыла окно, села за стол и закурила, задумчиво глядя на своего администратора. Тот сидел, мрачно уставившись в стол и сопя себе под нос.
— Ты уверен, что деньги пропали у тебя из куртки? — наконец спросила Лариса.
— Я всегда знаю, где у меня лежат деньги и сколько, — отчеканил Степаныч.
— Что ж, это весьма прискорбно, если среди сотрудников ресторана завелся вор.
Но это все-таки не повод, чтобы устраивать столь безобразные сцены, — укоризненно проговорила Лариса. — Да еще закрывать посреди дня ресторан по собственной прихоти.
— А что, мне при посетителях их обыскивать? — взвился Степаныч. — Позор на весь город!
— Я не о том, — поморщилась Лариса. — Ты прав в том, что дело серьезное. Но все же для решения этой проблемы следует использовать другие методы.
— Может быть, вы знаете, какие? — язвительно поинтересовался Городов. — Так поделитесь… Я лично не знаю, это вы у нас гениальный сыщик.
— А ты не задумывался, почему обе кражи касались именно тебя? Ведь оба раза, насколько я поняла, украли принадлежащее тебе?
— Вы что, хотите сказать, что вся эта сволочь нацелилась именно на меня? — поднял белесые брови Дмитрий Степанович.
— Пока получается так, — развела руками Лариса. — Подумай, кого ты в последнее время незаслуженно обидел.
— Я никогда никого не обижаю незаслуженно! — отрезал Степаныч, но все-таки наморщил лоб.
Судя по эмоциям, отразившимся на его лице, людей, которых он в последнее время обижал, было не счесть, так что определить, кто именно из них затаил на Городова зло, было затруднительно.
— Не знаю, — глядя в сторону, выдохнул Степаныч. — И полагаю, что лучше все-таки было бы их обыскать.
— Мы не имеем права это делать, — заметила Лариса.
— Е-мое, да как не имеем права? У меня воровать будут, а я не моги проверить, кто это? — разбушевался Дмитрий Степанович. — И главное, ведут себя так, словно я их оскорбляю! Обезьяны старые! Кобылы криворукие! Достали! Все! Достали! Еще теща эта… Приперлась сегодня деньги клянчить! Клянчит и клянчит, болеет все! Всю жизнь болеет — нас всех переживет, вот посмотрите!
— Хватит! — крикнула Лариса, — Ты лучше вспомни, не заходил ли кто из посторонних сегодня в ресторан? — перебила стандартный набор обзывательств своего администратора Лариса.
Степаныч яростно принялся скрести голову Потом вдруг торжествующе воскликнул:
— Как же! Заходил… Вернее, заезжал.
Ваш муж, Евгений Алексеич был-с. Откушал ухи из стерляди, вас дожидаючись, не дождался и отбыл, так сказать, восвояси…
Он, кстати, и мог украсть, он меня терпеть не может, всем известно!
— Перестань ерунду городить! — рассердилась Лариса. — Сдались ему твои четырнадцать рублей!
— Вот он как раз и мог украсть не ради наживы, а чтобы мне гадость сделать, — гнул свое Степаныч.
— Подожди, — вдруг остановила его Лариса. — Ты сказал — заезжал. Он что, был на машине?
— Да, только не на своей, — с расстановкой произнес Дмитрий Степанович. — Я слышал, свою он успешно угробил. Но и новая его… машина, — Степаныч шумно вздохнул, — тоже уже побита. Крыло у нее, знаете ли, помято, Лариса Викторовна, крыло! Уже и крыло успел помять. Он и ее разобьет, чего от него еще ожидать! Не знаю уж, у какого идиота он ее взял… А может быть, он и ее украл, а? — неожиданно обрадовался Степаныч. — Тогда все сходится. Может быть, у вашего мужа обнаружилась на старости лет тайная страсть к воровству?
— Ступай на кухню, — холодно ответила Лариса, которую сообщение Степаныча повергло в некоторое замешательство.
— А как же мои деньги? — не спешил покидать кабинет Степаныч.
— Усиль охрану в ресторане, — посоветовала Лариса. — Пусть следят не только за порядком в зале, но и за перемещениями сотрудников. Только не болтай никому об этом! — прикрикнула она, зная патологическую страсть своего администратора к трепу. — Рано или поздно вор попадется, и тогда можешь делать с ним что хочешь. А пока оставь меня в покое, могу заявить, что я твои убытки покрывать не намерена!
Степаныч остался крайне недовольным таким резюме, однако понял, что начальница сейчас явно не в духе, и вышел-таки из кабинета, бросив с порога:
— Если это ваш супруг, я подам на него в суд.
Оставшись одна, Лариса задумалась.
Итак, ее муженек раздобыл где-то машину.
Слава богу, теперь от нее отстанет. А побитое крыло — это просто символ какой-то! Она ведь тоже ищет машину с побитым крылом… Интересно, а какой марки машину приобрел себе Котов? И у кого? Нужно выяснить у Степаныча хотя бы марку, чтобы сразу отбросить эту версию — вряд ли Котов был на «Шевроле».
Лариса вышла из кабинета для разговора со своим администратором. После некоторых поисков она нашла его в кухне. Дмитрий Степанович сидел на стуле и с аппетитом поедал жареную картошку с курицей, при этом он потрясал пальцем и приговаривал:
— Вот вы не понимаете! Не понимаете, как нужно правильно готовить курицу! Это же просто варварство — посыпать ее красным перцем да еще в таком количестве!
А это еще что такое? — ковырнул он вилкой в тарелке, подцепив на нее какой-то листочек.
— Это базилик, Дмитрий Степанович, — услужливо подсказала ему повариха.
— Чего? — вытаращился Степаныч.
— Базилик, трава такая пряная, — пояснил шеф-повар снисходительно.
— Тьфу! — с отвращением отшвырнул тарелку Степаныч. — В родном ресторане каким-то дерьмом кормят! Так всех посетителей распугаем! Сами-то вы понимаете, что говорите? Нет, только вдумайтесь, вдумайтесь — базилик! — с гримасой презрения произнес он. — Название даже неприличное!
— Так посетители-то разные бывают, Дмитрий Степанович, — попробовала оправдаться повариха. — Многие любят кавказскую кухню. И Лариса Викторовна это блюдо настоятельно рекомендовала…
— Лариса Викторовна… — бешено вращая ноздрями, начал было Степаныч.. — Уже окончательно…
Он не договорил фразу, но Лариса подумала, что, видимо, он хотел сказать, что Лариса Викторовна «уже окончательно стебанулась и ничего не понимает в этой жизни», но вовремя передумал. Директриса
