и слышали: «Абонент временно недоступен», — противно прогнусавил он.
— Мобильник был отключен, — вспомнила я, доставая телефон из сумки и включая его. — Проклятая конференция, только время потеряла. Так что здесь произошло, говори давай, а не то я за себя не отвечаю.
— У нас теперь тоже отпуск, — ехидно сказал он. — Прямо бархатный сезон, теперь все дружно на юг полетим, как утки.
Я чувствовала, что сейчас потеряю терпение.
— Пойдем, — быстро сказал он, видимо заметив нехороший блеск в моих глазах и решительно обрывая разглагольствования. — Сама увидишь.
Откровенно говоря, до меня не сразу дошло, в чем дело. Дверь в офис была опечатана, и холодный ужас потек вниз по позвоночнику, предварительно перехватив горло. «Кряжимского вычислили!» — вне себя от расстройства подумала я. Хотя минуточку, при чем здесь редакция?
Я резко обернулась к Ромке, начиная догадываться.
— Стопорецкий?
— Неофициально — скорее всего он, — ответил Ромка. — Благодаря его стараниям. А официально — инспектор пожарной безопасности.
— Была же плановая проверка недавно, и ничего, все в порядке!
— А это — внеплановая. И послушать его, так Москва горела из-за таких, как мы. Прямо-таки не редакция, а источник повышенной опасности, — мрачно изрек Ромка.
— А где остальные? Давно это случилось?
— Да нет, минут двадцать-тридцать, как инспектор ушел. А Виктор с Мариной — в кафе, ждут твоего появления.
Действительно, там мы их и нашли. Нахохлившись, оба сидели за столиком, глядя каждый то в свою чашку, то в окно на прохожих, не обращая друг на друга ни малейшего внимания.
— Маринка явно жаждет объяснений и не желает никаких извинений, Виктор же явно предпочитает извиниться, но ничего не объяснять, — пробормотала я.
— Что? — переспросил не расслышавший меня Ромка.
— Да так, не обращай внимания. Это все от недосыпания.
— А… У вас у всех сегодня какой-то усталый вид, а про Виктора я бы вообще подумал, что он с похмелья, если бы это был не он, — завернул выдающуюся с точки зрения русского языка и здравого смысла фразу. — Так мало этого, эти двое еще и дуются друг на друга, а все шишки, как ты думаешь, на кого? Правильно, на меня.
— Потому что я отсутствовала.
— И Сергей Иванович на югах перекрывается…
Лучше слова и не подберешь — «перекрывается», — невольно подумала я.
— Ну, горемыки, рассказывайте, как защищали родное рабочее место, как грудью стояли за любимый компьютер, как били морду инспектору-интервенту. — Я уселась между Виктором и Маринкой, благо стол круглый и видно обоих, поставила локти на стол, подперев руками щеки.
— А главное, к какому хану на поклон идти и какую дань нести, — в тон мне ответила Маринка.
— Желательно, — вздохнула я. — Хотя, говорят,. меньше знаешь — крепче спишь.
— Сидим мы себе, работаем, кофе пьем, — начал Ромка, — как вдруг в дверь заходит какой-то хмырь с упитанной мордой, представляется Никитой Сергеевичем Золой, предъявляет корочки пожарного инспектора и желает осмотреть помещение.
— И в мыслях ничего плохого не держали, — подхватила инициативу Маринка. — Вот же была проверка совсем недавно, и все нашли в порядке.
Ну пускай смотрит, жалко, что ли? Быстрее посмотрит — быстрее уйдет. Ничего подобного! Этот гад буквально обнюхал все, протыкался носом по всей проводке, ковырнул кусок обоев и якобы случайно задел ногой провод моего компьютера и выдернул штепсель из розетки! Как же, случайно! В гробу я видала такие случайности. Ты думаешь, он извинился? Он долго и печально созерцал нас, давая понять, насколько велики и серьезны наши проблемы, а потом заявил, что такого букета нарушений на таком маленьком пространстве он давно не встречал.
— Виктор спросил, что он имеет в виду, — опять перебил Ромка. — И тот ответил, что пожарной безопасностью у нас и не пахнет и что мы в крайне грубой форме нарушаем все правила. У нас перегрузка сети, помещение загромождено столами, а на окнах решетки, так что людям, в случае чего, будет трудно выбраться наружу, стены отделаны легковоспламеняющимся материалом, а провода электроприборов просто сами кидаются и опутывают ноги. Неплохой список, правда? После чего он составил акт с указанием всей этой чуши, выгнал нас и опечатал помещение. Но я смиренно попросила разрешения вернуться за своей сумочкой на рабочем месте и, уронив тюбик с помадой на пол, ухитрилась водворить штепсель на место.
— Представь, этот олух абсолютно не прореагировал и не пожелал объяснить, почему предыдущая проверка не пришла к такому же выводу, — добавила Маринка. — И теперь, пока мы не заплатим штраф, офис будет опечатан, и работать мы, соответственно, не сможем.
— Думаю, мы все прекрасно знаем, кому обязаны внеочередной «объективной» проверкой, — процедила я сквозь зубы. — По-моему, кто-то перешел все границы.
— О, не беспокойся. Больше Стопорецкий не будет насылать на нас проверки и жалобщиков, — спокойно сказала Маринка. — Я тут кое-что придумала…
Интересно, она всегда способна выдавать такие идеи, или же ее так разозлил ночной звонок Виктору? Непривычно деловитая и холодная Маринка достала из сумочки зеркальце и, смотрясь в него, принялась поправлять прическу. Эффектно изогнула шею, рассчитанными движениями взбивая и без того пышные волосы, чуть прикусила губу. Ромка и Виктор прямо-таки прикипели к ней глазами. Вот это да, ошеломленно подумала я. Может быть, ее обычная суматошность и экзальтированность просто имидж? Как мало я знаю своих друзей! И тут в мою голову впервые закралась предательская мысль — а вдруг Кряжимский и в самом деле убил Степу? Я затрясла головой, вытряхивая оттуда эту нелепицу.
Ну а если все же…
Когда возвращалась с автостоянки, мне показалось, что в толпе прохожих мелькнуло знакомое лицо, не вызывающее приятных ассоциаций. Алексей? Я завертела головой, пытаясь снова отыскать его, но безрезультатно. Показалось? Оля, у тебя возникла мания преследования. Повздыхав над собственными раздерганными нервами, я зашла в подъезд. Неприятный сюрприз ждал меня и там — все лампочки были выкручены. Держа в руке зажженную зажигалку, я поднималась по ступенькам, как заблудшая душа со свечой по кругам ада, как, подойдя к двери, услышала телефонный звонок в своей квартире. А вдруг Кряжимский? Чертыхнувшись, я выронила зажигалку, содрогнулась от отвращения и судорожно стала шарить рукой по лестничной клетке, впервые задумавшись о том, что, может, и в самом деле существуют разные сглазы и проклятия.
Наконец нащупав ключи и нервно фыркнув, я невольно представила себе дедулю со Стопорецким, проводящих спиритический сеанс и заклинающих злобных духов. Может, и нам попробовать вызвать дух Степы — сказал бы, кто его убил…
Разумеется, к телефону я не успела. Явственно чувствуя, что начинаю злиться на весь белый свет, я села в кресло и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь унять клокотавшую ярость. Тут телефон зазвонил опять.
— Алло! — рявкнула я в трубку.
— Оля? — с сомнением спросил знакомый голос.
— Сергей Иванович! Слава богу, я уж думала, что вы никогда не позвоните! — Эх, тупица, не обратила внимания даже, что звонила междугородка.
— Не выдержал, — сокрушенно вздохнул Кряжимский. — Не отпускает меня работа. Три дня крепился, а сегодня не смог. Я днем звонил в редакцию, но там не брали трубку, и по 'мобильнику твоему не мог дозвониться. Решил — домой, и там сначала не отвечали. Что у вас там происходит? — Ужасные вещи, — заявила я. — Слушайте меня внимательно, не дай бог нас разъединят: Вы немедленно должны вернуться в Тарасов. Слышите?
