– Расул, – все так же застенчиво повторил мальчик.
Баян улыбнулся.
– Он у нас настоящий казах, – с одобрением отозвался Наркес. – Только вот руку не умеет еще как следует подавать.
Он погладил сына по голове и слегка подтолкнул его сзади:
– Ну, иди к бабушке, поиграй.
Мальчик побежал в гостиную.
Наркес с Баяном прошли в зал. Шаглан-апа, сидя на диване, занималась вышиванием. Расул оседлал один из пуфиков и раскладывал рядом с собой игрушки.
Через некоторое время пришла Шолпан. Юноша с любопытством взглянул на нее. Он сразу понял, что это была жена Наркеса.
– Шолпан, познакомься, – обратился к ней Наркес. – Это Баян. – Молодая женщина лет тридцати, круглолицая, ничем внешне не примечательная, приветливо улыбнулась юноше и, немного поговорив с Шаглан-апай, вышла на кухню.
Наркес слегка кивнул юноше, приглашая идти за ним, и они перешли из зала в кабинет. Достав из ящика письменного стола общую тетрадь и ручку, Наркес положил их на стол и обратился к Баяну.
– С этого дня будешь подробно записывать свои ощущения, мысли и то, чем ты занимался каждый день. Эти записи мне будут нужны позже. Ты понял меня? – Он пристально взглянул на юношу – Я понял вас, – твердо ответил тот.
– Ну и хорошо, если понял. Не забывай вести их подробно и каждый день.
Наркес вышел.
Немного спустя Шолпан позвала всех к столу. Разливая чай, она обратилась к мужу.
– Ты знаешь, почему я так сильно задержалась сегодня?
Наркес, медленно жевавший сыр, вопросительно взглянул на жену, но не стал ни о чем расспрашивать.
– Во-первых, – начала объяснять Шолпан, не обращая внимания на молчание мужа, – заболела преподавательница английского языка Наталья Александровна и мне, кроме своих студентов, пришлось вести занятия и в английской группе. Во-вторых, мне сегодня обещали достать одну вещь. Изуми-тель- ную! – с восхищением добавила она. – Если эта затея у меня получится, я буду ужасно счастлива…
Наркес вскинул брови и слегка наклонил голову вправо в знак удивления.
– Завтра мне обещали дать окончательный ответ, – добавила Шолпан и замолчала.
– И что это за вещь? – равнодушным тоном спросил Наркес.
– О, это секрет! – радостно воскликнула Шолпан. Она вся сияла при мысли, что может приобрести эту редкую, необыкновенную вещь. – Если завтра все выяснится, то завтра же я сообщу вам.
Шаглан-апай и Баян слушали Шолпан с интересом. Но Наркеса, судя по спокойному и равнодушному выражению его лица, секреты особо не интересовали.
После чая Шолпан подала бесбармак. На дымящемся блюде уже лежали нарезанные маленькие куски мяса с тестом. В блюдо добавили приправы с соусом, после чего каждый из большого блюда положил бесбармак в небольшие тарелочки перед собой, и все принялись за еду. Шолпан предупредительно наполнила тарелочку Баяна. Бесбармак был очень вкусный, поэтому все по несколько раз наполняли свои тарелочки. Вместе со взрослыми сидел за столом и Расул.
После ужина каждый занялся своим делом. Баян, читавший книгу в своей комнате, лег спать позже всех.
7
Утром, оставшись дома один, – Шаглан-апа тоже куда-то ушла, – Баян решил поближе познакомиться с книгами. Осмотр их он начал с зала. Едва он стал входить в него, как его слуха чуть слышно коснулся слабый серебристый звон и тут же исчез. Баян остановился посреди комнаты и внимательно посмотрел по сторонам, пытаясь определить, откуда он донесся. Но нигде никакого источника его он не увидел. Пока он раздумывал над столь странным и необъяснимым явлением, где-то снова едва различимо родились волшебные, неземные звуки, и, тихо прозвенев, растаяли. Словно какие-то ангелы чуть слышно переговаривались в непостижимо дальней горней вышине. Баян подошел к широким окнам и стал осторожно осматривать их под капроновыми занавесками, но снова ничего не увидел. Только пройдя в самый конец стены, в углу у мраморной головы Наркеса, он заметил над открытой форточкой, расположенной высоко вверху, красивую сувенирную этикетку с изображением красного дракона. Этикетка едва видимой шелковой ниточкой соединялась с тоненьким язычком необычно крохотного серебряного колокольчика. Малейшее дуновение ветерка приводило в движение этикетку и язычок колокольчика. Так и рождались дивные, чарующие звуки, происхождение которых никак не мог понять Баян. «Вот оно что!» – подумал он и отошел от окна.
Проглядев уже во второй раз все книги, находившиеся в зале, юноша перешел в кабинет Наркеса. Заглянув в несколько книг, он не смог удержаться от соблазна и взял с полок одну из толстых тетрадей в коленкоровом переплете. Он без труда определил, что она состоит из пяти обычных общих тетрадей. Баян открыл обложку и на титульном листе увидел надпись: «Литературно-философская тетрадь». Начата она была в школьные годы Наркеса. Бесчисленные записи, сделанные аккуратным детским почерком, афоризмы и выписки из книг классиков мировой литературы чередовались с конспектами трудов по искусству и по философии. Дюрер, Хогарт, Вазари, Кант, Конт, Фейербах, Декарт, Гегель, Платон, Аристотель, Пифагор, Аль-Фараби, Шопенгауэр и множество других мыслителей.
Баян открыл наугад страницу и начал читать ее.
«Чтобы идти в этом мире верным путем, надо жертвовать собой до конца. Назначение человека состоит не в том только, чтобы быть счастливым. Он должен открыть для человечества нечто великое».
Юноша немного задумался и стал читать дальше.
«На наших глазах столько великих людей было позабыто, что ныне нужно предпринять нечто монументальное, дабы сохраниться в памяти человеческой».
Удивительные афоризмы, один интереснее другого, представали перед Баяном, вызывая у него восторг и восхищение.
«Дайте мне ряд великих людей, всех известных нам великих людей, и я составлю всю известную нам историю человеческого рода».
«В вопросах науки мнение одного ценнее мнения тысячи».
