Величайшее единоборство столетия окончилось его победой. Открытие формулы гения, о котором он мечтал всю жизнь, совершено. Что он будет теперь делать? На что направит теперь свои силы? Он чувствовал себя способным решить любые, самые великие научные проблемы.
В мире физическом действует закон, устанавливающий зависимость между формированием той или иной биологической особи и продолжительностью ее жизни. Чем больше времени требуется на ее формирование, тем дольше она живет. Такой же закон, на его взгляд, существует и в мире духовном. Чем больше времени требуется для окончательного формирования того или иного гения, тем сильнее он становится и тем дольше живут в веках его творения. Его дух находится в самой начальной стадии своего развития и будет жадно развиваться всю жизнь. Да и сам он только начал свой жизненный путь и свою научную карьеру.
Все свои силы, все свои знания и способности он направит теперь на решение проблемы рака. Ибо ни одно, даже самое великое, открытие не стоит чуда самой простой человеческой жизни – «Неужели и в самые далекие древние времена, когда создавались первые книги человечества – священные книги, люди уже знали об этой болезни? – думал Наркес. – Видимо, знали, потому что в Библии в Новом завете, во втором послании Тимофею святого апостолу Павла есть упоминание о раке».
Он чувствовал, что может совершить еще много больших открытий и сделать много полезного для людей. В то же время он прекрасно понимал, что самой высшей точкой, которой когда-либо удастся достичь его духу, будет проблема гениальности, и, в частности, открытие формулы гения, универсального принципа резкого усиления способностей человека, заложенных в нем природой. Он снова задумался о его последствиях для людей в будущем… Удивительное это будет время. С этого открытия начнется новая история человечества. И эта нескончаемая и грандиозная эра будет эрой титанов и он, несмотря на то, что является их предтечей, будет самым слабым из них, хотя и принято обычно считать, что у истоков каждого великого исторического дела стоят самые большие гиганты… И эстафетой, которую он передаст титанам будущего, будет открытие формулы гениальности и монография, которую он напишет. Он постарается написать ее быстрее.
Раздался звонок в дверь. Наркес вышел в коридор и открыл ее. На пороге стояли Шолпан и Расул. Сын бросился к отцу и долго не отпускал его. Лишь немного утихомирив его, Наркес смог поздороваться с Шолпан, взять у нее из рук чемоданы и занести их в комнату.
За ужином супруги долго обменивались новостями.
На работу отозвали раньше положенного времени. Как и прежде, наиболее сложные операции Наркес проводил сам. Каждый день, возвращаясь с работы в пять часов, он спал с шести до семи вечера. Затем с семи часов принимался за работу над монографией, прерывал ее на время ужина, после ужина садился снова и работал до двух-трех часов ночи. Утром, на работу, вставал в половине восьмого. В творческие дни по пятницам, в субботу и воскресенье работал с раннего утра и до поздней ночи.
16
Надо было срочно подготовить отчет об экспериментальных работах Института за полугодие для Академии. Наркес еще с утра попросил Розу Абдуловну, новую секретаршу, никого не впускать к нему и сказать всем посетителям, что он занят срочным делом. Он просидел над отчетом несколько часов. Близилось время обеда. Наркес с головой ушел в работу и напряженно обдумывал последние положения доклада, когда вдруг раздался нежный девичий голос.
– Здравствуйте, Наркес Алданазарович.
Наркес быстро поднял голову. Перед ним стояла Динара. От неожиданности Наркес не смог скрыть охватившей его радости.
– Здравствуйте, Динара…
Девушка была в светло-коричневом цветастом платье, делавшем ее необыкновенно красивой. Она немного поправилась и поэтому выглядела еще лучше, чем прежде.
– Садитесь, пожалуйста, – спохватился Наркес, радостно улыбаясь.
Динара присела с краю кресла.
– Ну, как вы поживаете, Наркес Алданазарович?
Ясные и красивые глаза ее так и светились радостью.
– Спасибо, по-прежнему. А вы как живете? – Наркес внимательно разглядывал дорогие черты, и грусть понемногу стала охватывать его,
– Мы были на сельхозработах в Чиликском районе. Вчера только приехали, – ответила Динара, сразу почувствовав перемену в его состоянии. Она внезапно стала тихой и торжественной.
– Ну и как начинается студенческая жизнь? – спросил Наркес, пытаясь заглушить чувство грусти, медленно и неотвратимо нараставшее в глубине души.
– Да вроде бы веселая… – Девушка остановилась на полуслове и взглянула на Наркеса. – Только вот скучаю я по Институту… Привыкла, видимо, к нему…
– Это ничего. Это временно, пройдет, – задумчиво произнес Наркес. – Скоро начнется настоящая студенческая жизнь. Будут не только лекции. Будут и танцы, и вечера. Встретите вы парня какого-нибудь и забудете все на свете. И наш Институт… «И меня», – хотел добавить он, но промолчал, и вместо этого произнес: – и все…
– Вы так думаете? – тихо спросила Динара, глядя куда-то перед собой долгим взглядом.
– Да, я так думаю, – все также задумчиво произнес Наркес. – Все у вас впереди и все у вас будет хорошо. Вы же не забыли еще, что я ясновидящий, – он заставил себя улыбнуться.
Динара молчала. Только в ясных глазах ее уже не было прежней радости. Глубоко спрятанная грусть сквозила в них.
Посидев молча еще немного, она встала.
– Я пойду, Наркес Алданазарович. Я… пришла проведать всех знакомых… и вас тоже…
– Я очень рад, – искренно ответил Наркес, не отрывая от девушки долгого взгляда.
Динара легкой походкой прошла к выходу и у двери обернулась. Большие глаза ее были тихими и печальными.
– До свидания, Наркес… Алданазарович…
– До свидания, Динара… – с большим усилием ответил Наркес.
Когда девушка ушла, он встал из-за стола и несколько раз прошелся по кабинету. Грустные мысли приходили к нему.
Всю жизнь он, как самый последний идиот, промечтал об огромной, удивительной любви. Всю жизнь он, как самый большой и неисправимый мечтатель, стремился к неугасимой своей мечте о семейном счастье, к сказке своей жизни и, как всякий сказочник-гигант, не нашел его. За всеми своими научными поисками он упустил время для выбора единственной и самой близкой подруги жизни. Быть может, в этом есть и своя глубокая закономерность, думал он. Даря людям радость и счастье, сказочники сами лишены их. И очень грустной бывает сказка их жизни. И именно потому великая тоска по сказочному и прекрасному рождает самые великие сказки… Теперь стар стал он для большой безоглядной любви…
Наркес решительно тряхнул головой, прошел к столу и стал заканчивать отчет для Академии.
В три часа его вызвали на заседание президиума Академии. После заседания Аскар Джубанович задержал его и сообщил о том, что на следующей неделе состоится внеочередная сессия президиума Академии наук СССР, проводимая совместно с президиумом Академии медицинских наук СССР, посвященная открытию формулы гениальности, и что они трое, Алиманов, Айтуганов и Сартаев, должны вылететь через три дня, в понедельник, в Москву для участия в сессии. Вернулся Наркес домой поздно и усталый. Шолпан была занята каким-то своим делом. Расул сидел в зале на ковре на полу и усердно устанавливал перед собой кольцевую узкоколейную железную дорогу с коротким составом. Наркес присел рядом с ним на корточки и помог ему замкнуть концы дороги. Расул нажал кнопку, и состав с протяжными и длинными гудками стал быстро двигаться по кругу. Глазки мальчика восхищенно блестели. Он чувствовал себя сейчас, наверное, настоящим диспетчером на больших железнодорожных путях. Глядя на радостное лицо сына,
