– С какой женой? Где она?
– Под столом. А ее одежда – в кресле. Да, сын, хорошо же ты управляешь моим предприятием.
Эмма услышала, как захлопнулась дверь. Шаги Хантера-Джона приблизились, и он присел на корточки перед столом.
– Черт побери, Эмма, что ты здесь делаешь?
– Я хотела устроить тебе сюрприз.
– Ты никогда прежде не приходила сюда за этим. С чего вдруг тебя принесло именно сегодня, когда отец решил без предупреждения устроить инспекцию, чтобы проверить, хорошо ли я веду дела? Мой отец видел тебя голой! У меня это в голове не укладывается.
Она вылезла из-под стола. Мнение отца значило для Хантера-Джона очень многое. А она только что поставила их обоих в неловкое положение. Ну почему так случилось?
Все было прекрасно – по крайней мере, о проблемах никто не вспоминал – до тех пор, пока не вернулась Сидни. И чего ей не сиделось там, где она была до этого?
– Прости, – пробормотала она и, подойдя к креслу, начала одеваться.
– Что на тебя нашло в последнее время? Ты просто как с цепи сорвалась. Выходить со мной никуда не хочешь, названиваешь мне по пятнадцать раз на дню, а теперь вот сюда в таком виде заявилась.
Эмма через голову натянула платье и сунула ноги в туфли на каблуках.
– Мне нужна уверенность в том… – замялась она. – В том, что ты меня любишь.
– В чем, в чем?
– В том, что ты останешься со мной. Хантер-Джон покачал головой.
– О чем ты вообще?
– Я места себе не нахожу. С тех самых пор, как Сидни вернулась…
– Ты шутишь, – перебил ее Хантер-Джон. – Не может быть, чтобы ты это серьезно. Все это из-за Сидни? Поезжай домой, Эмма. – Он двинулся к выходу из кабинета, даже не взглянув на жену. – Мне нужно догнать отца и попытаться объяснить ему все это.
– Знаешь, что мне сегодня рассказала Элиза Бофорт? – оживленно воскликнула Эмма вечером за ужином. – Сидни и Клер Уэверли устроили двойное свидание на Лансфордовом водохранилище.
О чем только Сидни думает? В нашем возрасте уже никто туда не ходит. А Клер! Можешь себе представить Клер на водохранилище?
Хантер-Джон уткнулся в свой десерт. Это был его любимый шоколадный торт с кремовой глазурью. Эмма заказала его специально для мужа.
Вместо того чтобы ответить, Хантер-Джон утер губы и положил салфетку.
– Эй, мальчишки, – сказал он сыновьям, отодвигая стул. – Пойдемте погоняем мячик.
Джош и Пайтон с готовностью вскочили со своих мест. Они обожали играть с отцом, и Хантер-Джон всегда старался выкроить время, чтобы побыть с сыновьями.
– Я с вами, – вскинулась Эмма. – Подождите меня, ладно?
Она бросилась по лестнице на второй этаж и переоделась в красный купальник, тот самый, который нравился Хантеру-Джону, но, когда она спустилась, в столовой уже никого не было. К бассейну вела дверь из гостиной, и Эмма вышла на террасу, откуда открывался вид на лужайку. Хантер-Джон с мальчиками играли во дворе; волосы у них уже взмокли от пота. Было половина восьмого, но на улице было еще светло и жара даже не думала спадать. Дневной зной не спешил уступать место вечерней прохладе. Эмма любила лето. Мальчикам не нужно было ходить в школу, а темнело так поздно, что после того, как Хантер-Джон возвращался с работы, еще оставалось время заняться чем-нибудь.
Раз уж Хантер-Джон не собирался смотреть, как она плавает, мочить волосы не имело смысла, так что Эмма облачилась в саронг и принялась подбадривать сыновей возгласами с внутреннего дворика. Она с нетерпением ждала открытия футбольного сезона. Предвкушала походы на школьные матчи и посиделки перед телевизором днем по воскресеньям и вечером по понедельникам. Это было их семейное времяпрепровождение, нечто такое, чего Сидни никогда не делала вместе с Хантером-Джоном. Она приходила на стадион, когда играл Хантер-Джон, но никогда не была горячей поклонницей футбола. А Эмма любила его. Любила потому, что его любил Хантер-Джон. Но Хантер-Джон бросил играть, когда не поступил в Университет Нотр-Дам. Он бросил играть из-за нее.
Когда начало смеркаться, Эмма вынесла из дома кувшин с лимонадом. Вскоре мальчики с Хантером- Джоном появились у бассейна.
– Лимона… – начала было Эмма, но прежде чем она успела договорить, мальчишки уже плескались в бассейне.
Эмма снисходительно покачала головой. Хантер-Джон направлялся прямо к ней. Она с улыбкой протянула ему стакан.
– Лимо…
Он прошел мимо нее и скрылся в доме. С того злополучного происшествия у него в кабинете он не сказал ей ни слова.
Эмме не хотелось, чтобы мальчики поняли, что между их родителями пробежала черная кошка, поэтому дождалась, пока они наиграются в воде, потом принесла полотенца и велела им вылезать. Когда они выбрались из бассейна, она разогнала их по комнатам переодеваться и смотреть телевизор, а сама отправилась на поиски мужа.
Он принимал душ, и Эмма уселась на туалетный столик лицом к душевой кабинке, дожидаясь, когда он вылезет.
Когда дверца открылась и появился он, у нее перехватило дыхание. Он до сих пор вызывал в ней сильные чувства. До чего же он красивый! Он только что вымыл голову, и Эмма отметила, как сильно поредели у него волосы, но для нее это не имело никакого значения. Как же она его любит!
– Нам нужно поговорить, – произнесла она. – Я хочу знать, почему ты все время отказываешься обсуждать Сидни.
Он вскинул голову от удивления, не ожидая увидеть ее здесь, потом взял полотенце и принялся энергично вытирать волосы.
– По-моему, куда важнее то, почему ты никак не можешь оставить ее в покое. Неужели ты не заметила, что Сидни не имеет никакого отношения к нашей жизни? Тебе не кажется, что она не сделала нам ничего плохого?
– Она сделала достаточно уже тем, что вернулась, – сказала Эмма.
Он прекратил вытираться. Лица его было не видно из-за полотенца.
– Ты не желаешь о ней разговаривать, – продолжала она. – Откуда мне знать, может, это потому, что ты до сих пор испытываешь к ней какие-то чувства? Откуда мне знать, что ее появление не напомнило тебе обо всех тех возможностях, которые были у тебя, пока я не забеременела? Откуда мне знать, поступил бы ты точно так же, если бы мог прожить жизнь заново? Стал бы ты спать со мной? Женился бы на мне?
Он медленно опустил руку с полотенцем. На лице у него, когда он двинулся к ней, застыло напряженное выражение, и сердце у нее учащенно забилось от страха, потому что он был такой сердитый, но и от предвкушения, ведь он выглядел так сексуально.
– Откуда тебе звать? – повторил он изумленно; голос его звучал тихо и хрипловато. – Откуда тебе знать?
– Она много где побывала. А ты всегда мечтал о путешествиях.
– Вот, значит, о чем ты думала все эти десять лет, Эмма? Секс, силиконовая грудь и откровенные наряды. Изысканные обеды и совместный просмотр футбола. Неужели все это делалось потому, что ты полагала, будто я хочу оказаться где-то в другом месте? Было ли хоть что-то из этого продиктовано любовью ко мне? Или ты все это время пыталась заткнуть за пояс Сидни?
– Не знаю, Хантер-Джон. Ты правда так думаешь?
– Это был неправильный ответ, Эмма, – сказал Хантер-Джон и вышел из ванной.
– Ты спишь? – спросила Сидни у Клер, появившись на пороге ее спальни.
И ничуть не удивилась, когда сестра ответила отрицательно.
Клер очень мало спала еще тогда, когда они были девчонками. По вечерам она работала в саду до тех пор, пока бабушка не звала ее в дом. Сидни помнила, как сестра наводила порядок или пекла хлеб, когда все остальные спали. Дом был единственным местом, где она чувствовала себя по-настоящему в
