прислонившись к старенькому «субару», стояла женщина и смотрела на нее, скрестив на груди руки. Она была маленькая и хрупкая, с давно не мытыми русыми волосами и темными кругами под глазами. Казалось, она с трудом сдерживает дрожь.
Вот, наверное, что испытала бабушка, рассеянно подумала Клер, когда ее блудная дочь появилась на пороге после десятилетнего отсутствия, беременная и с шестилетней дочуркой в придачу. То же облегчение, тот же гнев, ту же печаль, тот же панический страх.
Она заставила себя сдвинуться с места и зашагала через двор. Тайлер остался на месте.
– Сидни?
Та, вздрогнув, поспешно отодвинулась от машины. Она с ног до головы окинула Клер взглядом и только потом улыбнулась. И перепуганная женщина, обхватившая себя руками, исчезла, уступив место былой Сидни, той, которая всегда относилась к членам своей семьи свысока и даже не подозревала, как ей повезло родиться здесь.
– Привет, Клер.
Клер остановилась в нескольких шагах от сестры. Перед ней была не то бледная тень Сидни, не то другая женщина, невероятно похожая на нее. Та Сидни, которую знала Клер, никогда не позволила бы себе показаться на людях с такой головой. Она скорее умерла бы, чем надела на себя заляпанную едой футболку. Она всегда была такой аккуратной, такой собранной. Она так старалась не походить на остальных Уэверли.
– Где ты была?
– Ох, где я только не была!
Сидни улыбнулась своей обаятельной улыбкой, и внезапно стало не важно, как выглядит ее голова и ее одежда. Да, это была Сидни.
Девочка, носившаяся по двору, подбежала к Сидни и прижалась к ней. Та обняла ее за плечики.
– Это моя дочь Бэй.
Клер посмотрела на малышку и натянуто улыбнулась. У нее были темные волосы, точь-в-точь как у Клер, и голубые глаза Сидни.
– Привет, Бэй.
– А это…
Она вопросительно покосилась на Тайлера.
– Тайлер Хьюз, – представился тот, протянув руку из-за спины Клер.
Она не заметила, как он подошел, и вздрогнула.
– Я живу вон там, в соседнем доме.
Сидни пожала протянутую руку и кивнула.
– В бывшем доме Сандерсонов. А он неплохо выглядит. Когда я в последний раз его видела, он был не голубой, а такого кошмарного цвета белой плесени.
– Я тут ни при чем. Он уже был такой, когда я его купил.
– Я Сидни Уэверли, сестра Клер.
– Очень приятно. Я, пожалуй, пойду. Клер, если я смогу чем-то быть вам полезен…
Он стиснул плечо Клер и ушел. Она была озадачена. Ей не хотелось, чтобы он уходил. Но и оставаться здесь ему было нельзя. Однако теперь она оказалась один на один с Сидни и ее тихой дочуркой и представления не имела, что делать дальше.
Сидни вскинула брови.
– А он ничего.
– Уэверли, – сказала Клер.
– Что?
– Ты сказала, что твоя фамилия Уэверли.
– С утра так оно и было.
– Я думала, ты ненавидишь нашу фамилию.
Сидни неопределенно пожала плечами.
– А Бэй?
– Ее фамилия тоже Уэверли. Беги еще поиграй, солнышко, – бросила она дочке, и Бэй бросилась обратно во двор. – С ума сойти, как здорово выглядит дом. Новая краска, новые окна, новая крыша. Я и не представляла, что он может так здорово выглядеть.
– Я отремонтировала его на деньги, которые получила по страховке после смерти бабушки.
Сидни отвернулась, как будто для того, чтобы посмотреть на Тайлера, который поднялся на крыльцо и исчез за дверью своего дома. Она вся напряглась, и Клер вдруг поняла, что эта новость оказалась для сестры совершенно неожиданной. Неужели она в самом деле надеялась найти бабушку живой и здоровой? На что она вообще надеялась?
– Когда? – спросила Сидни.
– Что «когда»?
– Когда она умерла?
– Десять лет назад. Под Рождество, в тот год, когда ты уехала. Я не могла тебе сообщить. Мы не знали, где ты.
– Бабушка знала. Я ей сказала. Послушай, ты не будешь против, если я поставлю эту колымагу за домом? – Сидни хлопнула ладонью по капоту. – Она не очень-то презентабельно выглядит.
– А что случилось со старой бабушкиной машиной, которую она тебе дала?
– Я продала ее в Нью-Йорке. Бабушка разрешила мне продать ее, если я захочу.
– Значит, вот где ты была? В Нью-Йорке?
– Нет, там я прожила всего год. Я переезжала с места на место. Как мама.
Они впились друг в друга взглядами, и внезапно все вокруг утихло.
– Зачем ты приехала, Сидни?
– Мне нужно где-то отсидеться.
– И долго?
Сидни тяжело вздохнула.
– Не знаю.
– Не вздумай бросить здесь Бэй.
– Что?!
– Как мама бросила нас. Не вздумай ее здесь бросить.
– Я никогда не брошу мою дочь! – воскликнула Сидни; в ее голосе послышались истерические нотки.
И Клер вдруг поняла все то, что осталось недосказанным, все то, о чем ее сестра умолчала. Должно быть, случилось что-то по-настоящему серьезное, если Сидни решила вернуться сюда.
– Клер, ты что, хочешь, чтобы я тебя умоляла?
– Нет, я этого не хочу.
– Мне просто некуда больше было идти, – сказала Сидни, с усилием выдавливая из себя каждое слово, точно выплевывала шелуху от семечек на асфальт, к которому они прилипали и засыхали на солнце, с каждой минутой становясь все тверже.
И что теперь делать? Сидни ей все-таки не чужая. Уж кто-кто, а Клер знала, что родственниками не стоит разбрасываться. Знала и то, что они могут причинять такую боль, как никто другой.
– Вы уже завтракали?
– Нет.
– Тогда жду вас на кухне.
– Бэй, идем, мне нужно загнать машину во двор, – крикнула Сидни, и девочка подбежала к матери.
– Бэй, ты любишь клубничные тартинки? – спросила Клер.
Девочка улыбнулась совсем как Сидни, и у Клер защемило сердце. Если бы только можно было повернуть время вспять! Теперь она не стала бы выгонять Сидни из сада, чтобы она не подсмотрела, чем заняты Клер с бабушкой, и прятать рецепты на верхнюю полку, чтобы Сидни никогда не узнала их секреты. Ее всегда мучил вопрос, не из-за нее ли Сидни так ненавидела свою принадлежность к семейству Уэверли. Неужели и эта малышка тоже возненавидит все, что связано с Уэверли? Бэй не подозревает об этом, но у
