время я боялась об этом и думать, но теперь, когда брат мертв, полагаю, мне необходимо рассказать вам все. Я боюсь, мистер Кэмпион, что бедный Роберт продал свою честь и свое доброе имя. Я думаю, что он воспользовался своим положением Секретаря у Мастеров и на каких-то основаниях предоставил пещеры под Лошадью для контрабанды. А потом, позднее, я решила, что он передумал и намерен искупить свой грех. Я не знаю, как он погиб. Если то была случайность, значит, сюда вмешалось Провидение, но, если он покончил с собой или, если его убили, меня это ни капли не удивит. Я пережила несколько войн и прекрасно понимаю, что мир полон жестокими людьми.
Кэмпион ощутил, как сжались его челюсти. Это была правда. Это был прорыв. По крайней мере, настоящий прорыв, если у него сейчас хватило ума это понять.
— Контрабанда чем? — полюбопытствовал он.
— Я не знаю. Я могу только догадываться, — напомнила ему она. — Но вот мистер Файберг один или два раза заходил повидаться с Робертом. Это было весной тридцать девятого, когда брат сильнее всего нуждался в деньгах. После его ухода Роберт завел разговор о Лошади и о контрабанде, которой в ней занимались в семнадцатом веке. Он, конечно, упомянул о контрабанде лишь однажды, но я этого никогда не забуду. Мистер Файберг приходил к нам еще дважды, но все Это было до войны. С началом войны он исчез. Я как-то вспомнила о нем, потому что он иностранец, но брат твердо ответил мне, что «мы его больше не увидим».
— Получал ли потом ваш брат деньги?
— Да, — ответила она, — получал, уже когда его начала мучить совесть.
— И давно это было?
— Нет, — она осеклась, сразу утратив уверенность. Мисс Энскомб молчала, и он чуть было не пришел в отчаяние, как вдруг она с извиняющейся улыбкой добавила еще несколько слов, от которых он воодушевился, и в нем зажглась надежда.
— Я не должна вводить вас в заблуждение, — промолвила она, — думаю, что совесть его особенно не мучила, пока он не услышал о пятнадцати.
— Пятнадцати? — Его голос дрогнул, и окончание слова он произнес шепотом.
Она не заметила, как он это сказал.
— Вероятно, тогда он и увидел свою ужасную ошибку. По-моему, после этого он сделал все, что мог. Он решил уйти с поста Секретаря. Снял со своего счета в банке все до последнего пенни, и вчера, когда вы довезли его до дома, эти деньги были при нем. Сегодня утром мне позвонил его банковский менеджер и сообщил по секрету, что Роберт дал указание превратить все свои ценные бумаги в наличные. Он хотел получить эту сумму как можно скорее.
— Поразительно! — воскликнула Аманда, не ощутив ловушки, а когда почувствовала ее, уверенно сказала: — Я имею в виду, что это совершенно непохоже на самоубийство. Мне кажется, он решил чистосердечно во всем признаться.
— Да, — мисс Энскомб не оскорбило предположение девушки. Она явно была невысокого мнения о своем брате. — Вполне возможно. Я также допускаю, что он хотел вернуть их кому-то еще. Мы этого никогда не узнаем, и я предпочитаю быть милосердной.
Кэмпион больше не слушал, что они говорят. В ушах у него звенело одно-единственное слово, неуловимое и мучительное, ключ ко всей этой безумной загадке и ее символ.
— Завтра пятнадцатое, — глуповато вставил он.
— Я не ссылалась на это число, — с искренней убежденностью возразила ему старая дама, — и не знаю точно, что связано с пятнадцатым, но это не день месяца.
— Откуда вам известно? — Даже сейчас он не поверил ей. Напряженность еще сохранялась, нервы у него были натянуты, и он знал, надо торопиться.
— Потому что об этом есть запись в его дневнике. — Она все время держала в руке блокнот, а он не обратил на него никакого внимания. Теперь он был готов вырвать его, но она совсем не спешила. — Роберт был очень беспорядочен, — неприязненно подчеркнула она.
— Вначале я полагала, что его блокнот пуст, во потом обнаружила в нем две записи. Вот первая из них, она сделана месяц назад. Сами посудите. Как будто бедняга купил блокнот специально для мелодраматических заметок. Очень на него похоже.
Кэмпион взял записную книжку, и Аманда заглянула ему через плечо.
«Пятница-седьмое, — прочли они. — Только что услышал о Протоколе Пятнадцать. Я все понял. Что же я натворил?»
Следующие страницы были пусты, пока они не дошли до листа, помеченного днем, накануне которого погиб владелец блокнота.
«Сделано, — было написано там. — Наконец-то все сделано. Моя совесть чиста. Ушел в отставку. За этим должно последовать искупление грехов. Нужно ли мне встретиться с сэром Генри Баллом?»
На следующей странице, прямо напротив обозначенных в ней трех дней были крупно написаны два слова «Протокол Пятнадцать».
Кэмпион присел. Загудел поезд. Он ощутил усталость и пустоту. Если пятнадцатое не число, значит, спешить некуда. Однако, пока он разглядывал страницу, перед его глазами стояли три отпечатанных числа. Шестнадцатое? Семнадцатое? Восемнадцатое? Которое из них? Ни то, ни другое, ни третье или все они?
Разочарование и горечь снова вернулись к нему, и их груз был тяжел, почти невыносим. В миссии Уивера Би обнаруживалось больше смысла, и она показалась ему гораздо серьезнее. Но само по себе Пятнадцать оставалось тайной. «Протокол Пятнадцать» мог означать все, что угодно.
Мисс Энскомб поднялась с кресла.
— Где Энни? — поинтересовалась она, глядя на Аманду.
— Ждет вас в соседней комнате. Вы уверены, что она сможет проводить вас домой?
— Дорогая, Дай Бог, чтобы она вас не услыхала. — Кончив говорить, старая дама рассмеялась. — Энни — моя горничная. Теперь я считаю, что она также мой страж. Она сумела передать вам мою записку, мистер Кэмпион?
— Что? О, да, наверное. Великолепно. Так это ваша горничная? — Кэмпион говорил, не думая, силясь преодолеть овладевшую им тревогу и сосредоточиться. — Боюсь, что такой способ связи показался ей непривычным, — смущенно прибавил он.
Мисс Энскомб похлопала Аманду по руке.
— Вовсе нет, — неожиданно заключила она. — Ведь сейчас и время необычное. Мы не слепые. Не стоит придерживаться условностей в мире, где все стало вверх дном. Когда улицы превращаются в бойню, нужно идти, приподняв юбку. До свидания. Не знаю, смогла ли я вам помочь, но по крайней мере, теперь моя совесть чиста, и я не стала рассказывать об ошибках бедного Роберта полиции.
— Подождите, — Кэмпион все еще держал блокнот в руках. — Кто такой сэр Генри Балл?
Обе женщины изумленно воззрились на него. Мисс Энскомб не могла пройти в себя от удивления.
— Сэр Генри консерватор и один из семьи Тей, — ответила она. — В настоящее время он Главный Мастер Бридж и младший лорд Казначейства.
— Не прикидывайся, тебе это все известно, — подбодрила его Аманда. — Кроме того, мы встречались с ним на свадьбе твоей сестры.
14
Проводив мисс Энскомб и ее горничную, Аманда вернулась в комнату. Она плотно прикрыла за собой двери.
— Ну что с тобой такое? — требовательно спросила она.
Кэмпион виновато поглядел на нее и встал, надеясь избежать дальнейших расспросов.
— Со мной все в порядке. «При южном ветре я способен отличить сокола от цапли».
Цитата выскочила из каких-то дальних тайников его сознания вне всякого контекста, и он сам услышал эти слова едва ли не впервые. Теперь они для него ничего не значили и, сказав их, он искренне
