временем продолжал:
– Страум – сотрудник разведки, это вне всяких сомнений. Но какой, у меня нет даже предположений. Слушай, Гладкова. Я тебе уже сказал, что ты здорова как бык. Уезжай подальше, через пару лет вернешься. Захочешь, работу подыщем.
– С кем я сейчас разговаривала? – спросила я.
Полковник впервые за все время нашего общения (не только сегодняшнего) позволил себе усмешку. Всеми морщинами своего худого лица. А затем назвал мне фамилию. Когда я ее услышала, всякие другие вопросы отпали у меня сами собой. Вот почему его голос показался мне знакомым. Слышала его неоднократно и по телевизору, и по радио. Некто Семен Денисович Абрикосов. Перечислять все его титулы слишком долго, вкратце все выглядит так: депутат-меценат-попечитель-благотворитель-председатель, независимый издатель, президент чего-то денежного и вице-президент чего-то связанного с помощью всем больным и страждущим. А с недавнего времени еще и чиновник в самой высокой администрации...
И именно он решил провести со мной встречу в ресторане средней руки?! Только сейчас я заметила, что у меня зуб на зуб не попадает. Дрожь била меня, точно в лихорадке. И не столько от происшедших событий, сколько от того, что Губанов сказал мне, что диагноз мой липовый... Я буду жить! Не врал, не врал полкан проклятый! Спасибо ему и на этом!
– Я пойду одна, ты будешь охранять полковника, – кивнула я Сергею.
Тот хотел было что-то возразить, но я лишь резко добавила:
– Не вернусь и не позвоню до четырнадцати часов – действуй по своему усмотрению. И с ним, – я кивнула на Губанова, – и вообще!
Сергей молчит. Молчание в данном случае – знак согласия. Я ведь в ресторан иду, а не на штурм укрепрайона. Там без Хмурого сподручней, он к ресторанам не привык. Я, впрочем, тоже.
Уже выйдя на улицу, перед тем как поймать такси, звоню по телефону:
– Глебова, мне нужна твоя помощь!
Раннее утро, Антонина сонная и оттого недобрая:
– Пошла бы ты, Гладкова...
– Ты же знаешь, я не пойду!
– Говори, куда ехать?
При всем своем крутом нраве и отсутствии чувства юмора Антонина Глебова оставалась единственным человеком, на которого я могла положиться. Если, конечно, не считать Хмурого... Однажды в кадетском корпусе на занятиях по горной подготовке у Тони Глебовой по какой-то нелепой случайности оборвался трос, и она чуть не слетела вниз. А подхватила Антонину я, потому как висела рядом. Каким образом мне, тогда совсем худенькой и дохленькой, удалось удержать Тоню, которая была в два раза выше и тяжелее меня, непонятно до сих пор. Видимо, скрытые резервы организма. И держала я ее минут семь-восемь, пока не подоспели инструктора...
А Антонина, хоть и не понимает шуток и кроссворды разгадывает с трудом, в долгу оставаться не любит.
За круглым столом на шесть персон сидели две холеные, что называется, «рублевского покроя» женщины с одинаковыми букетами. Взрослая дочь и ее молодящаяся мать. Встреча мне была назначена за столом по соседству. Я некоторое время разглядывала женщин-соседок и наконец узнала их. В одном из модных журналов господин Абрикосов был запечатлен со всем своим семейством, и сейчас передо мною были жена и теща. Охранники топтались в гардеробе, сейчас выполняли роль мебели. Интересно получается. Семен Денисович решил прикрыть себя собственным семейством. А что, завтрак в кругу семьи. Неожиданная встреча с давней знакомой, Абрикосов наверняка знает меня по фотографии. Семейству он представит меня как журналистку или какого-нибудь креативного продюсера... Не так уж глупо все рассчитано. Во-первых, семья будет знать меня в лицо, во-вторых, стрельбу я открыть не решусь, как и предпринять другие силовые акции. Ну а поговорить тет-а-тет Абрикосов со мной сумеет. Но так, что мы постоянно будем под наблюдением семьи... Тварь, самых близких людей использует как щит, так дрожит за свою поганую шкуру.
– Тебя интересуют эти дамы? – негромко спрашивает меня Антонина Глебова, уже присаживающаяся за выбранный ею столик.
Мы с Глебовой сейчас две дамы полусвета, также зашедшие позавтракать в ресторан. Именно не большого света, а полусвета. Поэтому выглядим соответственно. Слава богу, у Глебовой хватило ума не надевать милицейскую форму. И, опять же, хватило ума взять удостоверение и оружие. Сейчас она одета в обтягивающие джинсы, очень удобные на случай рукопашной, а также в какую-то не то блузку, не то летнюю куртку с соблазнительным вырезом на груди. В ресторан для высших слоев общества в таком виде нас вряд ли пустили бы. Пока мы ехали с ней в ресторан на такси, Антонина разгадывала кроссворд.
– Кто такой огородный охранник? – спросила она меня, не в силах самостоятельно справиться с поставленной интеллектуальной задачей.
– Скорее, «кто такая»... Капитан Глебова, – в самое ухо, чтобы не слышал водитель такси, заговорщицки шепчу Антонине я.
– По клеточкам не подходит, – пожимает плечами Глебова.
– Тогда пугало!
Антонина никак не реагирует на мой сарказм, подходящее слово тем не менее вписывает...
– Еще словечко! – очень робко просит Глебова. – Для вчерашнего кроссворда... Я с ним вчера совсем измучилась. Вид клещей, девять букв, вторая «а»! Слазила в Интернет, дома все энциклопедии перерыла. У отца знакомый энтомолог есть, так он сказал, что таких клещей из девяти букв в природе не существует! Что ты скажешь?
– Пусть твои энтомологи отдохнут, – произнесла я, в очередной раз поражаясь Антонининой тугодумности. – Бери ручку, Антонина, записывай все девять букв, включая вторую «а». Диктую по слогам – ПАС-СА-ТИ-ЖИ!
– Тьфу ты, мать твою...! Подходит!
Видимо, если мы выпутаемся из этой передряги, мне придется разгадать еще не один десяток кроссвордов. А сейчас мы в ресторане. Некоторое время я сижу рядом с Глебовой, дурацки улыбаюсь, затем, прихватив сумочку, отправляюсь в дамскую комнату. Там очень быстро из дамы полусвета превращаюсь в официантку заведения, благо форма у них стандартная, пробуду я в зале очень недолго, вряд ли кто чего заподозрит. Приняв на некоторое время обличие официантки, я подошла к столику, за которым собралось семейство уважаемого Семена Денисовича, и, тихонько извинившись, поменяла на столе стакан с салфетками. Тот, что я поставила слева от супруги Абрикосова, ничем не отличался от предыдущего, просто у него было неразличимое для неискушенного взгляда второе дно, в котором было запрятано прослушивающее устройство. Семейство не обратило на меня ни малейшего внимания...
Не прошло и трех минут, как я была уже вовсе не официанткой, а вновь дамой из светской хроники. Йодисто-рыжий парик, супермодные очки, сдержанный, но опять же соответствующий моде макияж. Одеяние скромное, но при этом не без присущего полусвету эпатажа. Я устроилась напротив Глебовой, метрах в семи-восьми от семьи депутата-мецената. Незаметным движением поставила в ухо специальную «берушу» и, мило улыбнувшись, попросила тут же появившегося официанта подойти не раньше чем через пятнадцать минут. Глебова делала вид, что изучает меня и периодически отправляет эсэмэски. Я занялась тем же самым, но при этом вся ушла в слух. Семен Денисович Абрикосов опоздал почти на десять минут. Пока его не было, я слушала следующий разговор.
– Метрдотель уверен, что на нашу фамилию заказан именно этот дрянной стол, – произнесла дочь, она же супруга Семена Денисовича. – Наверху якобы все зарезервировано. Вот видишь, он даже стол заказать не может... Я все скажу ему сегодня. Сегодня и прямо здесь!
– Как знаешь, – нервно ответила мать, она же теща. – Семена я никогда не любила, но у него стабильный доход...
– Ну и... – вскинула было руки жена, но теща остановила ее резким жестом.
– Не перебивай меня, – продолжила теща. – Нужно проверить этого твоего Егора. Мы даже не знаем, где у него дача и по чьему проекту она построена. Егор вообще знает, что у тебя двое детей?
– Знает, – отмахнулась дочь, она же жена, она же мать двоих детей. – Но я хочу оставить их Семену, уже голова от них кругом.
