пистолетами «Иж». Бойцы милиции дежурили на проходной у въезда в поселок, посты имелись и у нескольких построек, в том числе у Муравьева. Впрочем, охрана для плана, придуманного Леной, особым препятствием не являлась.
Около двух часов дня Лена уже была на пляже, который находился на территории Дятлова. Это был пляж для местных жителей, он никем не охранялся, но вид тем не менее имел вполне симпатичный. Народу было немного, в основном поселковые подростки. Лена сняла легкий пляжный халат и убрала его в водонепроницаемый пакет. Надела специальные очки, позволяющие хорошо ориентироваться под водой. Затем, стараясь не привлекать внимания, достала тот самый бесформенный предмет, который после закачки в него воздуха стал и в самом деле похожим на мяч. Замаскировав в кустах сумку с верхней одеждой, Лена прижала к груди «мяч» и пакет с халатом и беззаботной походкой зашла в довольно-таки холодную воду. Купающиеся подростки не обратили на нее никакого внимания.
Часы в кабинете президента «Дающей руки» показывали половину второго. Рабочий день в пятницу, как всегда, был укороченным и должен был бы уже закончиться. Однако Альберт Борисович не торопился распускать собравшихся в его кабинете подчиненных, скромных служащих благотворительности. Все они сдержанно похихикивали, так как господин президент рассказывал им анекдоты. Альберт Борисович иногда позволял себе развлекать подчиненный ему контингент своим острословием. В умной книжке какого- то американского психоаналитика Муравьев вычитал, что самое страшное для серьезного политика – отсутствие чувства юмора. С тех пор он стал постоянно шутить и улыбаться собственному остроумию. На сей раз он потчевал слушателей следующим анекдотом:
– Девушка, кем вы работаете?
– Дояркой.
– И что вы делаете?
– Даю.
Слушатели отвечали вежливыми, дежурными улыбками. Когда начальство шутит, это скорее хорошо, нежели плохо.
– И вот мы, благотворители, иногда даем, – произнес напоследок президент.
Подчиненные застыли в замешательстве. Улыбаться или нет? Впрочем, это было неведомо и самому Муравьеву. Он понял, что его остроумие иссякло, и, дернув усиками, произнес долгожданную фразу, что до понедельника все свободны.
Костлявый верх и обширный низ – такова была физическая конституция Альберта Борисовича Муравьева. Он был высок ростом, но нескладен. Дорогой костюм сидел как-то криво и все время выглядел мятым. Галстук Муравьев не носил демонстративно, даже когда руководил столичной контрразведкой. И никогда не застегивал ворот рубашки. Ему казалось, что такой стиль одежды предельно демократичен. Ведь десять лет назад он стал первым либералом, возглавившим грозную спецслужбу. Подойдя к большому зеркалу, висящему посередине его кабинета, Муравьев в который раз полюбовался своим супердемократичным видом. Мастер острословия, любитель красивых женщин. Куратор (а нередко и спонсор) силовых структур. Президент международной гуманитарной организации. Именно с целью «благотворительности» Муравьев и «курировал» спецслужбы. В основном под благотворительность попадал их высший генералитет.
Вволю налюбовавшись собой, Альберт Борисович достал из кармана мобильник с бриллиантовой инкрустацией:
– Мои сладкие обезьянки, я жду вас ровно через сорок минут.
Плыть только с помощью ног Лена прекрасно умела со времен обучения в учебном центре ВДВ. Сейчас проплыть около километра таким образом ей было и вовсе не сложно, так как прижатый к груди накачанный воздухом «мяч» поддерживал ее на плаву, точно спасательный жилет. По счастью, река на границе впадения ее в «коттеджную зону» не была перегорожена плотиной. Это была главная информация, которую Лена накануне получила с помощью компьютера. Вдали показалась возвышающаяся над сосновым перелеском водонапорная башня. Это означало, что Лена вот-вот пересечет невидимую границу. Набрав как можно больше воздуха в легкие, Лена скрылась под водой. Оказаться на максимальной глубине с «воздушным пузырем» было не так-то просто, тем не менее Лене это удалось. Прошло чуть больше минуты, Лена припала губами к «воздушному пузырю», точнее, к короткой, похожей на ниппель трубке и глотнула первую порцию кислорода. Именно такие «пузыри» использовали ловцы жемчуга, жившие на не тронутых цивилизацией островах Африки и Юго-Восточной Азии. Делалась кислородная камера из бычьего пузыря. Это было главным достижением диких племен после набедренной повязки.
Муравьев не случайно называл ВИП-девок обезьянками. Этим он лишний раз подчеркивал, кто человек, а кто еще на пальме. И кто должен быть благодарен человеку за вкусные бананы. Он прибыл в коттедж, отпустил мордоворотов из личной охраны, в который раз пригладил прическу и посмотрел на часы. «Сладкие обезьянки» опаздывали на целых две с половиной минуты. Если опоздание превысит десять минут, «обезьянкам» не миновать штрафных санкций.
После третьего глотка кислорода в «пузыре» не осталось. До пляжа, принадлежавшего жителям коттеджа, оставалось совсем немного. Если, конечно, Лена не ошиблась в расчетах. Точнее, ошибка могла быть в топографической карте, которую она скачала из интернета. «Пузырь» окончательно принял форму сдувшегося мячика. Проплыв еще немного, Лена разглядела впереди смутные очертания чьих-то голых ног. Это означало, что карта в интернете была добротной.
Как и на «народном пляже», купающихся было немного, и это тоже в основном были подростки и молодежь. Лене не составило труда как ни в чем не бывало выйти из воды и немного посохнуть под солнечными лучами. Кругом все было будничным, словно в каком-нибудь доме отдыха советских времен. Набросив на себя пляжный халатик, Лена покинула пляж и сразу же оказалась на центральной аллее, выложенной причудливыми, узорными камнями. А навстречу Лене двигался милиционер. Без автомата и брони, но при кобуре. Что ж, на ловца и зверь бежит.
– Привет, – точно старого знакомого, поприветствовала стража порядка Лена.
– Привет, – отозвался тот, несколько смутившись.
Он был совсем молодой, длинный и худощавый, с лычками младшего сержанта на погонах. Видимо, перемещался с одного поста на другой. Судя по всему, таким образом обитатели «коттеджграда» с ним разговаривали впервые.
– Слушай, где тут у вас этот... Муравьев обитает? – поинтересовалась Лена. – С усиками такой, знаешь?
– Тебе... простите, вам зачем? – спросил милиционер, сохраняя солидность.
Он оглядел Лену от еще не высохших волос до испачканных песком голых пяток. Молодая женщина в легком халате, со стройными ножками, в ультрамодных светозащитных очках, скрывающих глаза.
– Ой, какой ты культурный, надо же, на «вы» обращаешься, – усмехнулась, не снимая очков, Лена. – Если найдешь где-нибудь двести баксов, завтра можем встретиться.
– Чего? – нахмурил короткие рыжеватые бровки сержант.
– Для тебя скидка, потому как вежливый, – продолжая ехидно улыбаться, пояснила Лена. – А вообще минимальная цена восемьсот... Так где этот, с усиками, обитает?
Юный милиционер нервно сглотнул, не сообразив, что противопоставить такому напору. Между тем Лена небрежным движением поправила халат на груди. Сержант уже ничего не мог сказать про «этого с усиками», так как представшие его взору округлые груди заставили позабыть обо всем на свете.
– Очнись, пацан, – неожиданно усталым, снисходительным голосом произнесла Лена. – Меня этот Муравьев сюда вместе с напарницей вызвал. Сегодня же пятница.
Сержант сглотнул второй раз и понимающе кивнул головой. О «муравьевских пятницах» он был наслышан.
– Я искупаться пошла. А теперь вот... заблудилась. – Последнее слово Лена произнесла громко и отчетливо, почти по складам, чтобы вывести стража территории из ступора. – Где коттедж?
– Вон до того фонтана дойдешь, – милиционер вытянул вперед длинную жилистую руку, – оттуда налево. Строение четырнадцать, на крыше флюгер в виде этого... с рогами.
Уточнять, кто может быть с рогами, Лена не стала.
– Слушай, а ты это... Правда, можешь за двести? – спросил младший сержант у двинувшейся к фонтану Лены.
