Сейчас я убью эту гадину, подумал Джимми... Спокойно, спокойно... Посмотрим, кто кого обставит.
– Ладно, говори, где тайник, а потом я предложу свой вариант. Где? Говори! – теперь замолчал Телегин. И так же, как только что Джимми, смотрел в глаза врага. И Кроуфорд увидел, как взгляд русского становится все более неуверенным, вопросительным... Джимми возликовал в душе – он вырвал у русского инициативу и не оставит ему теперь никакого шанса!
– Там... Вон там, на мостике, – Телегин выталкивал слова одно за другим, голос сразу сел, он несколько раз облизал губы. – На середине моста, в средней стойке перил справа... Нет, если идти отсюда, то слева... Там выдолблен паз, надо сдвинуть планку и... Там они и лежат. Все в одной упаковке.
Эсэсовец хмыкнул и бросил быстрый взгляд на мостик. Он был в десяти шагах, да еще пять шагов до его середины... Есть там фляги или нет, но как только их разделят эти пятнадцать шагов, русский бросится ловить свои фифти-фифти. Что ж, хороший стрелок скорее всего попадет, а хороший заяц скорее всего ускачет...
– Теперь слушай мое предложение. Три шага вперед! – приказал Кроуфорд.
Телегин молча сделал шаг, потом второй. Джимми отступил на два шага к мосту, потом еще на шаг. Телегин не двигался.
– Ну, что же ты? Три шага вперед! Боишься?
– Я так и буду идти за тобой, как привязанный? Ты же меня свалишь первой же пулей!
– Та сам хотел услышать мое предложение. Что же ты испугался? Ну? Смотри, я не боюсь, я даю тебе еще один шанс! – Джимми сделал еще шаг назад, потом еще. Нельзя, чтобы русский подошел слишком близко – может броситься вперед, выбить оружие... Только не терять свою игру!
Так они и шли – Джимми на два шага отступал, Телегин – с серым лицом и больными глазами – на шаг продвигался вперед. Между ними оставалось восемь-девять шагов, когда Кроуфорд, не спуская с Телегина глаз и держа снятый с предохранителя пистолет на уровне его груди, добрался до средней стойки.
– Здесь! Справа, снаружи, – корректировал процесс Телегин.
Стойка оказалась у Джимми под правой рукой. Переложить пистолет в левую? Нет, нельзя, опасно... Кроуфорд навалился правым боком на перила и, ловя глазами каждое движение врага, зашарил левой рукой по стойке. Вот планка, сейчас... нажать посильнее... Планка подалась, Джимми нажал еще. Да, вот и паз. Теперь осталось лишь....
И в ту же минуту настил моста в буквальном смысле ушел у Кроуфорда из-под ног. Он успел-таки выстрелить, но заяц и здесь обманул охотника – вместо того чтобы рвануть в кусты, Телегин с места, рыбкой метнулся вниз – в речку. И уже в воде встретил тело не успевшего опомниться Кроуфорда. Речка была неглубока, но вода – ледяная, течение вертело два сцепившихся тела, ударяло о камни, и Кроуфорд так и не успел оправиться от шока – разок вдохнул прямо под водой, а когда, забившись в судорогах, вырвался из воды на поверхность за глотком спасительного воздуха – словил сильнейший удар в челюсть, потерял сознание, снова ушел под воду и снова хлебнул...
Очнулся Джимми на берегу – лежал ничком, головой вниз по склону, его вырвало водой, в рот лезет трава, лицо в песке. Но он может дышать! Дышать, дышать... И несколько секунд, кашляя и давясь изрыгаемой из легких водой, он просто дышал, не соображая, где он и что с ним. И лишь восстановив кое-как дыхание, почувствовал – руки стянуты за спиной, да так, что локти соединены, а плечевые суставы болят, как вывихнутые. Болит челюсть, болит печень, болит разбитое о камни колено... Но он определенно жив, раз может чувствовать боль. Он может видеть – траву, песок и камни. Он может слышать... Чей-то голос, смутно знакомый, какие-то слова... Проклятый русский, это его голос. Его слова...
Эсэсовец перевернулся на бок. Трава уже не лезла в рот, и был виден Телегин – он сидел рядом, жевал травинку. Глядел участливо, мягко улыбался, покачивая на пальце Кроуфордов «вальтер».
– Я же говорил, что ты проиграешь, – Телегин выплюнул изжеванный стебелек, улыбнулся еще шире. – Минут двадцать назад я точно так же навернулся, когда с той стороны шел. Умылся, а потом деревяшечки аккуратно сложил, как было. Подлая натура, как считаешь?
Эсэсовец не ответил, даже не взглянул на Телегина.
– Точнее – издержки профессии, – продолжил в том же духе Телегин. – Даже не знаю, зачем... Предчувствовал, что ли. Уже хотел разобрать – вдруг дед какой-нибудь пройдет, кости переломает... А тут – ты, – балагурил Вячеслав.
Кроуфорд молчал. Он понимал, что теперь Телегин его в живых не оставит. Еще бросит пару ласковых русских словечек и пристрелит.
Однако в глубине леса послышались громкие голоса. Кроуфорд узнал повадку «бойцов» касимовской гвардии – эти головорезы не могут ходить, как нормальные люди. Им надо, чтобы за полкилометра все знали: спасайся, кто может, крутые герои идут! Но в данном случае это как нельзя более кстати...
– Сиди молча, иначе пристрелю! – прошипел Телегин и, точно горностай, юркнул в кусты.
«Бойцы» гомонили у самой речки. Кроуфорд сидел молча. Ведь Телегин рядом... На всех у него патронов не хватит, но уж для него, Кроуфорда, найдется... И вдруг до него дошло – никакого Телегина уже давно нет рядом и в помине! Сейчас Джимми ненавидел самого себя лютой ненавистью.
– Развяжите меня! Я здесь! – превозмогая стыд и самолюбие, закричал он.
Через минуту из кустов один за другим на поляну вышли облаченные в камуфляж боевики. Заросшие, как у обезьян, физиономии, фески, надвинутые на глаза, автоматы на изготовку... Даже эти клоуны здесь, карлик и великан. Как его, Физрет, кажется. Тот самый идиот, что вывез телегинскую напарницу за оцепление... Идут, как стадо, не торопятся, и никакой радости по поводу неожиданной встречи...
Преемник Касима подошел вплотную, но развязывать господина американца не спешил.
– Ты, двуликий оборотень... Это ты застрелил Касима? Мы все знаем!
– Что за чушь? – с трудом сдерживаясь, произнес Кроуфорд.
– У Касима был включен мобильник, и я лично слышал весь ваш разговор. Вы очень громко спорили. Ты что-то говорил о Коране.
О, дьявол! Наркобарон оказался куда хитрей и коварней. Даже после смерти сумел достать... Неужели он, Кроуфорд, так громко орал?! Или на касимовском аппарате было специальное устройство?! Какая теперь разница... И у Кроуфорда осталось последнее, что он мог произнести:
– Стой! Сто тысяч тебе и...
Забыв о разбитом колене, Кроуфорд приподнялся, хотел встать... И, точно подрубленный снизу серпом, рухнул на спину – его голова превратилась в бесформенное месиво, брызжущее кровью и осколками костей под перекрестным огнем нескольких автоматов.
Телегин видел и слышал все это издали, его вдруг затошнило. Он медленно, неслышно повернулся и пошел в сторону шоссе. Эсэсовец и здесь перемудрил. Вот и поймал наконец свой кончик от веревочки... И пулю от недавних союзников.
Омар и Физрет вышли из лесу, изрядно отстав от остальных: Омару надоело бежать вприпрыжку за более длинноногими коллегами, а Физрет притормозил, чтобы не отрываться от старого друга. К тому же он не любил ходить пешком. То ли дело катить в его быстром, как газель, микробасе, особенно когда тот набит девочками, такими мягкими и сочными...
С утра в рюкзаке у Физрета лежало несколько самодельных мин. Ему велели взять их с собой, чтобы перекрыть все тропинки при облаве на этих неверных, застреливших Касима. А потом по мобильнику позвонили и сообщили, что Касима убили не они, а американец... Кто бы мог подумать! Ведь они были такими друзьями, господин Касим и этот американец, который даже спас господина Касима от смерти...
После этого сообщения мины стали не нужны. Физрет выбрасывал их по одной при каждом удобном случае, чтобы не тащить на себе лишний груз, к тому же такой опасный.
Осталась одна, и они с Омаром решили, что последнюю мину просто так выбрасывать жалко – надо ее пристроить где-нибудь так, чтобы насолить полицейским, или людям Эмира, или чертовым иностранцам... Да все равно, кому. Бои отгремели, а они – живы-здоровы, и это надо отметить салютом!
Они вышли к окраине поселка и брели по нескошенной траве. Неожиданно Физрет остановился – что за странная картина? Обычный двор перед обычным загородным домом. А во дворе, прямо на травке, стоит
