хорошем состоянии. Если вы спросите, куда я свой автомобиль поставил, отвечу – на стоянку перед домом четыре по улице Передвижников. Ну а если в протоколе Минаева и компании написано другое и вы больше верите протоколу, у них и спросите, на чем я приехал и заодно куда они дели мой «Мерседес».
– В общем, так, Зимин! – Лейтенант Платонова сдерживалась из последних сил. – На сегодня допрос окончен. Не вижу смысла дальше беседовать с вами. Вы дурачитесь, пытаетесь запутать следствие... Я отправляю вас в городской ИВС[13] . Посидите там пару дней, подумаете... Поймете, что не в ваших интересах темнить и запираться. Тогда и побеседуем.
В ИВС меня поместили в одиночную камеру, что сразу же насторожило. Весь день я просидел в тишине, голодный и злой. Ближе к вечеру неожиданно распахнулось окно-кормушка.
– Ну что, Зимин, – послышался из коридора знакомый голос майора Минаева, – хорошо подумал?
– Думают пусть местные начальники. – Разговаривать с ним у меня не было ни малейшего желания.
– Ты все-таки подумай... – Голос майора звучал миролюбиво. – А пока что глянь сюда.
– Ну чего еще? – Я не торопился подниматься с лежанки.
– А ты подойди, посмотри... покажу тебе кое-что. Думаю, очень удивишься.
Ладно, пойду взгляну. В узком окне-кормушке виднелась какая-то бумага с текстом, я приблизился и получил сокрушительный удар в физиономию. Ну и тварь этот Минаев. Законченная ментовская мразь, мусор! Я с трудом удержался на ногах и вернулся на лежанку. Дурак, сам подставился, знал ведь, с кем имею дело...
Из коридора доносился довольный хохот.
– Я же говорил – подумай, а ты – «не хочу»... А думать-то надо было! Ну, сиди дальше, раз умный – думай, а если дурак – так дураком и помрешь, гвардеец... Капкан-то захлопнулся!
Капкан захлопнулся. И за лапу держит так, что не вырвешься. Сволочь Минаев прав.
Иногда в таких случаях зверь отгрызает собственную лапу и уходит...
Господин говор, Гэ Гэ
Анатолий Алексеевич лихо крутил руль, не сбавляя скорости даже на поворотах.
Конечно, предприниматель его уровня обязан иметь личного шофера и пару мордоворотов-секьюрити, но он обходился без них. Вождение автомобиля было его третьей страстью (после рукопашного боя и всякого неприкаянного зверья), а охрана... Говор отлично знал, что от серьезного покушения его не спасет даже взвод двухметровых спецов, а от шпаны он мог отмахаться и сам.
Возле ворот топтался высокий стройный мальчик-секьюрити, так не похожий на уже сложившийся стереотип.
– Добрый вечер, Анатолий Алексеевич! – Охранник был вежлив и непринужденно улыбчив. – Вас ждут на втором этаже.
«Неплохо, однако, устроился этот Кононов!» – Говор усмехнулся. Беззлобно, без зависти. Так, с легким недоумением. Казалось бы, кто он, Егор Альбертович? Так себе, в прошлом инженер, спортом немного баловался... Именно баловался, пахать всерьез кишка тонка оказалась. А сейчас поди ж ты: предприниматель, депутат, спонсор (неясно, правда, чего именно). И как живет! Однако его, Говора, это не касалось.
Сегодня у Анатолия Алексеевича к господину Кононову было серьезное дело.
– Рад видеть! Все такой же могучий! Не то что я, брюхо вот отращиваю. – В персидском халате и мягких кожаных шлепанцах с загнутыми носами, Егор Альбертович выглядел приветливо и вальяжно.
– Добрый вечер! – Говор был подчеркнуто сдержан в эмоциях. Дело есть дело, а дружбу с такими персонажами водить Толя не привык.
– Ну что, первым делом самолеты, а девочки потом? А? – Хозяин как бы предложил гостю самому выбрать программу.
– Девочки в другой раз и в другом месте...
– Хорошо! – Арбитр перестроился моментально. – Пойдемте, потолкуем о деле.
– Я слушаю вас!
– Егор Альбертович, как человек, несколько лет отдавший спорту, вы поймете меня, – начал Анатолий. – Хочу предложить одно нужное и... – Толя замялся, красноречием бывший чемпион не блистал. – Ну, одним словом, хорошее, полезное дело, – коряво закончил он и вздохнул.
– Вы предлагаете мне спонсировать детские спортивные школы? – дернул бровями Кононов.
– Не совсем. Хотя это тоже, конечно... Неплохо бы. Я же хочу вам предложить создать свою школу... Даже не школу, а академию! Академию боевых искусств.
– Так, продолжайте. – В глазах Кононова, кажется, зажегся искренний интерес.
– Нужно построить специальный Дворец спорта и собрать в его стенах лучшие российские школы. Чтобы были бокс и борьба, карате и армейский рукопашный бой, муай-тай, тхеквондо. Мы объединим лучших мастеров под одной крышей – если не всех, то значительную их часть. Будем по-настоящему платить им и воспитывать в стенах этой академии настоящих бойцов!
– Но вы, кажется, создали э-э-э... клуб. «Русский поединок», да? Вам этого недостаточно?
– Мне? – Говор даже не понял, о чем его спрашивают. – Я-то здесь при чем? Я же, извините, говорю об академии! А у меня клуб. И за аренду помещения приходится платить. Потом, на «Поединке» выступают уже подготовленные бойцы, мастера спорта, рукопашники. А я говорю о создании национальной академии!
– Да, извините, я просто не уяснил сразу... – Арбитр растянул губы в улыбке. – И что? Вам такой проект кажется перспективным?
– А почему нет? И потом, это же будет пропаганда здорового образа жизни, мы потом откроем целую сеть спортшкол. В разных регионах.
– То есть вы предлагаете централизованное выращивание звезд спорта и боев без правил?
– Можно сказать и так, – пожал широкими плечами Говор. Вообще-то он имел в виду немного другое. Похоже, красота чисто спортивного поединка не очаровывала депутата-предпринимателя...
– Заманчиво... Я подумаю. Давайте свяжемся через пару дней!
Итак, фанатик... Причем с уголовным прошлым. Немного сдвинут на своем мордобое... Что ж, именно такой человек может сыграть ключевую роль в предстоящей комбинации!
– Подождите. У меня к вам вопрос. – Арбитр остановил уже поднимавшегося Говора.
– Да, я слушаю.
– Это правда, что вы спонсируете два приюта для бездомных животных?
– Да. Одинокие женщины подбирают на улице собак и кошек, а я оказываю им посильную помощь.
– Хм... А почему вы это делаете?
– Почему? – Говор был озадачен вопросом. Ответ снова получился косноязычным. – Ну... Они же живые! Собаки-то...
– Вы любите собак?
– Ну... А что? – Толя не понимал, зачем выяснять само собой разумеющиеся вещи.
– Это хорошо... – Арбитр опустил глаза, немного помолчал. – Всего хорошего, Анатолий Алексеевич. Если я надумаю принять ваше предложение, то позвоню завтра вечером между десятью и одиннадцатью часами.
Владимир Михайлович листал утреннюю прессу, особенно внимательно просматривая сводки городских происшествий. Где-то должны всплыть Зимин со Степновой. Однако никаких упоминаний о них не было. Боря в соседней комнате упражнялся со своим любимым оружием – сюрикенами[14] . Металлические звездочки почти беззвучно вонзались в круг деревянной мишени. Раздавшийся звонок оторвал обоих от серьезных дел.
– Кто здесь? – поинтересовался Боря, подойдя к двери и продолжая сжимать в пальцах сюрикен.
– Михаил, – раздалось за дверью.
– Владимир Михайлович, это тот парень из УВД... Я вам говорил, – вполголоса пояснил Боря.
– Зачем ты позвал его сюда? – Чувствовалось, что хозяин дома не очень-то обрадовался.
– По-другому не получилось... Он хочет говорить лично с вами, – развел руками Борис.
– Ладно, пусть заходит.
В комнате появился невысокий худощавый юноша.
