– Значит, было! – почти на крик сорвался Виталий Павлович. – Выворачивайте коттедж наизнанку! Если признания этого мерзавца Парфенова попадут в руки к Бондареву, будет совсем плохо, Ким! Лично тебе!
Хоть и не находясь на госслужбе, Ким Денисович ответил «так точно!» и улетучился перетряхивать генеральскую усадьбу, которую к тому времени со всех сторон, точно умирающего зверя, обложили стервятники-журналисты и телевизионщики.
Глава 10
Начальник следственного изолятора подполковник Семен Семенович Флягерс перелистал личное дело вновь поступившего заключенного. Его привезли под усиленным конвоем и временно поселили в одиночной камере. На папке с «личняком» стоял специальный гриф, которым метили дела особо опасных преступников, способных к побегу или захвату заложников. «Сафронов Роберт Сергеевич. Склонен к неповиновению администрации, физическому сопротивлению. Рост 193 см, отлично подготовлен физически. Владеет приемами рукопашного боя, может изготовить из подручных средств холодное оружие. Вынослив, хладнокровен и сдержан. При конвоировании и этапировании соблюдать повышенные меры безопасности, в обязательном порядке использовать наручники...» Подполковник Флягерс прочитал «личняк», неопределенно пожевал губами. Внешне этот самый Сафронов Р.С. никакого впечатления не производил. Флягерс наблюдал за ним полчаса назад в глазок одиночной камеры. Высокий, худой как жердь. Держится спокойно, никакого мандража и нервных движений. Флягерс нажал кнопку звонка и отдал приказ прапорщику-выводящему привести Сафронова в его кабинет.
– Вы, Сафронов, у нас гость не случайный, – с ходу сообщил Семен Семенович, как только обитатель одиночки оказался перед ним. – Будем говорить откровенно, многие очень не хотят, чтобы вы отсюда вышли.
– Благодарю за откровенность, – кивнул как ни в чем не бывало заключенный Сафронов.
– Просто я неглупый человек, Роберт Сергеевич, – отозвался Флягерс. – И вижу, что вы отнюдь не принадлежите к преступному миру. Я знаю, что вам шьют какое-то убийство, но это меня не интересует... Так вот, Сафронов, если хотите прожить подольше, четко исполняйте то, что говорю вам я.
Тон подполковника из мягкого и почти вкрадчивого внезапно стал жестким, не терпящим возражений.
– И что я должен делать? – осведомился Сафронов.
– Для начала не задавать лишних вопросов, – проговорил Семен Семенович. – Сейчас вы отправитесь в одно привычное для вас место, остальное объяснят на месте... Немного удовлетворю ваше любопытство. Есть, конечно же, те, кто желает вашей ближайшей смерти, но есть и те, кто хочет сберечь вам жизнь. Я солидарен с последними, поскольку они негласно спонсируют вверенное мне заведение. Благодаря им в моем СИЗО вполне приемлемые условия, ну и лично я и мои сотрудники имеем приличный заработок.
– Вас «спонсируют» уголовные авторитеты? – не удержался от явно лишнего вопроса Сафронов.
– Предприниматели, они же благотворители, – ничуть не смутившись, ответил Флягерс. – Видите ли, Роберт Сергеевич, пенитенциарная, то бишь исправительная, система также претерпела за последние годы некоторые изменения, реформы, так сказать... Меняется жизнь, меняемся и мы, – проговорил подполковник вновь изменившимся, на сей раз оптимистично-бравурным тоном. – Иначе нельзя... – Семен Семенович сделал выразительную паузу. – Так вот, Сафронов, – продолжил он, вперив в недавнего гвардии подполковника испытывающий взгляд. – Использовать тебя в хозяйственных работах я считаю нецелесообразным. И без дела тебе сидеть, нары просиживать, тоже ни к чему. Ты у нас займешься своим привычным делом. Проводи, Семериков, – кивнул Флягерс усатому прапорщику-выводящему.
Выводящий отконвоировал Сафронова на третий этаж, подвел к дверям, рядом с которыми сидели двое охранников с рациями и резиновыми палками. Над дверями висела табличка с крупными буквами «КОМНАТА ОТДЫХА». Прапорщик велел Сафронову войти в эту самую комнату, сам же остался в коридоре.
Комната отдыха оказалась довольно просторной и, скорее, являлась спортивным залом, причем обустроенным на совесть. Разумеется, не самим Флягерсом, а спонсорами-благотворителями, о которых тот упомянул вскользь. Присутствовали турник-перекладина, пара силовых тренажеров, штанги, гири, а также несколько слегка обтянутых дерматином деревянных щитов. Кажется, их именовали макиварами, и они служили для отработки боевых ударов. А сам зал должен был именоваться до-жо – японский термин, означающий зал для занятий боевыми искусствами. Флягерс не обманул – Сафронову и в самом деле предстояло привычное для подполковника ВДВ дело. Навстречу Роберту Сергеевичу вышел среднего роста, но при этом весьма накачанный парнишка лет двадцати трех. Это был единственный человек в «комнате отдыха».
– Будем знакомиться, – приветливо улыбнулся парнишка, протягивая руку. – Ты теперь гладиатор. Я твой «мешок», «груша». Ты тренируешься на мне, но при этом бережешь. Такие «груши», как я, в большом дефиците. Учти это, Полковник... Такое вот у тебя теперь имя.
Парень произнес это все тем же непринужденным полушутливым тоном. У Сафронова такие ребята всегда вызывали симпатию.
– На вопросы не отвечаю, – продолжил он тем же тоном. – Скажу лишь одно – все будет так, как решит Хозяин, он же Семен Семенович.
– Я, стало быть, Полковник, – кивнул, пожав широкую сильную ладонь, Сафронов. – Ну а тебя как велишь звать?
– Митя, – ответил парень. – Мне велено проверить, что ты за гладиатор. Как скажу Хозяину, так и будет. Либо в гладиаторах будешь, либо в «мешках». «Мешки», они тоже разные бывают. Я, например, один из лучших «мешков» за всю историю тюремных боев без правил. А есть просто «мешки». Их не берегут. Уяснил?
– Уяснил, – кивнул Сафронов.
– Тогда начнем, – произнес Митя и без всяких вступлений и ритуалов врезал Сафронову кулаком в челюсть.
Подполковник успел среагировать, уклониться. Митин увесистый кулак прошел в нескольких миллиметрах от его лица. При этом Сафронов сумел поймать Митину клешню и взять ее на излом. Продемонстрировав возможность сломать Мите руку, Сафронов тут же ослабил захват и заехал Мите локтем в физиономию. Не в полную силу, лишь дав понять, что не очень любит, когда его атакуют столь неожиданно.
– Неплохо, Полковник. – Митя, пошатываясь, поднялся на ноги.
Поза его была расслабленной, качающейся из стороны в сторону, какая бывает у бойца, выходящего из нокдауна. Однако Сафронов не дремал, и не напрасно. Митя неожиданно подпрыгнул и обозначил удар в прыжке. Сафронов поставил было блок, но Митя тут же приземлился на маты и той же самой ногой выполнил мастерскую хлесткую подсечку. Сафронов упал на спину, точно его подсекли плетью или шестом бо. И тут же выполнил обратный кульбит. Оказавшись на ногах, Роберт Сергеевич продемонстрировал Мите недюжинную растяжку, не сходя с места выбросив правую ногу в область Митиной головы. На сей раз доводить удар до конца Сафронов не стал. В свою очередь, Митя аж присвистнул.
– Говорили – боксер, – произнес он и тут же переспросил: – Боевое ушу или таэквондо?
– Вовинам, – ответил Сафронов. – Нас перед Афганистаном тренировал инструктор из вьетнамской военной разведки.
– Ну, считай, ознакомились, – проговорил почти приветливым голосом Митя. – Будешь гладиатором. А я как был «грушей», так и останусь.
Бывший ефрейтор, а ныне наемник, точнее, «палач удачи», Смирнов возвращался на собственном джипе из ночного клуба. За рулем сидел один из его подчиненных, такой же здоровенный и бритоголовый, как и его «командир». Он был одним из тех, с кем Смирнов уничтожил засаду десантников на тропе, ведущей к горной заставе. Оба не очень-то смотрели на дорогу, обмениваясь тупыми остротами про телок, которых они чуть-чуть не заарканили в клубе, но которых непременно снимут, как только свернут на Тверскую. Однако доехать до Тверской им было не суждено. Как только джип свернул в переулок, его с двух сторон зажали две не менее мощные, хоть и не такие дорогие машины. Находящийся под воздействием выпитой водки вперемешку с текилой Смирнов не сразу сообразил, что случилось. Между тем в считаные мгновения машина была окружена рослыми ребятами в черных масках. Смирнов схватился было за собственное оружие, на которое имел право как вице-президент частного охранного предприятия, но
