была лучшая работа в классе, у меня вообще сложилось такое ощущение, что она всё то время, что забивала на мои уроки, только и делала, что задачки дома решала. После факультатива я как можно мягче обратилась к ней:
– Юлечка, тебе нужно будет написать физический диктант, ты ведь его пропустила. Давай приходи ко мне в понедельник после шестого урока, тогда ко вторнику я его уже проверю и поставлю оценку в журнал. Тебе удобно в понедельник?
– Да, удобно.
– Ну и отлично. Нужно будет дать определение десяти терминам, все их ты найдёшь в конце второй главы учебника.
В понедельник после уроков, как и договаривались, Юля заглянула ко мне.
– Можно?
– Заходи. Диктант писать?
– Ага.
– Так, садись, – Юля села за первую парту, я положила перед ней карточку – держи, здесь десять определений, – я сняла со спинки своего стула сумочку, – я буду где-то через полчаса.
– Как… вы что, уходите?
– У меня совещание у директора. А ты что-то имеешь против?
– Нет… А если я списывать буду?
Я улыбнулась:
– Ну так списывай, что ж с тобой делать-то?
С этими словами я покинула кабинет, оставив Юлю в одиночестве.
Тимофей Иванович, видимо, решил проявить милосердие к и без того вымотавшимся учителям, потому отпустил нас уже через двадцать минут после начала совещания. За десять минут я успела выпить в столовой чаю, и вернулась, как и обещала Юле, по истечении половины часа. Когда я зашла, она уже сдала работу и ждала меня.
– Всё написала?
– Ага.
– Ну так иди.
Юля встала из-за парты и, улыбаясь, приблизилась ко мне.
– Так я могу идти?
– Да, конечно, беги.
– Так я пойду?
– Да, иди.
– До свиданья, Ирина Владимировна.
– До свиданья, Юля.
Она медленно вышла из кабинета. Когда за ней закрылась дверь, я резко выдохнула и без сил рухнула на свой стол.
В четверг, в предпоследний учебный день, была обычная для конца каждой четверти учебного года процедура – генеральная уборка. Ксюша, Юля, Игорь и ещё две ученицы убирались в классе, а остальные в спортивном зале: мыли с порошком стены, пол, отскабливали жвачки. Всегда выходит так, что моющие кабинет задерживаются дольше остальных: им нужно подождать, пока все заберут сумки и заново вытереть пол, чтобы не оставалось следов. Вот так через три часа после начала мероприятия в кабинете мы остались втроём: Ксюша, Юля и я. Я предложила поставить чайник и девчонки меня горячо поддержали. Пока я доставала из шкафа конфеты, печенье и чай, вода закипела, я разложила пакетики по кружкам и залила их кипятком. За чаем мы обсуждали предстоящее участие Ксюши в Кубке России по спортивному ориентированию на лыжах, который будет просходить в Ивановской области в начале января, только Юля почти не принимала участие в разговоре и была очень грустной. Дождавшись паузы, я спросила:
– Юль, у тебя что-то случилось? Ты сегодня сама не своя.
Юля пробормотала:
– Да нет, всё нормально…
Но за неё ответила Ксюша:
– Просто Юля сегодня узнала, что у её мамы на работе дежурство в Новый Год, там кто-то заболел, и её попросили заменить. И Юльке придётся быть в праздник одной.
– Как одной? А отец?
Юля махнула рукой и отвернулась, а Ксюша сказала:
– Да папа её… зашибает он, в общем, сильно, как напьётся, буянит, словно другой человек совсем, трезвый-то он нормальный. Ну а праздники у него без спиртного не обходятся.
– А бабушки, дедушки?
– У меня здесь только родители отца, а они… маму винят в том, что отец пьёт, а я маму защищаю, так что отношения у меня с ними напряжённые, и мне не очень хочется идти к ним в праздник, да они меня и не приглашали.
– Ну а ты-то, Ксюша? Приютила бы подругу? Или родители не разрешают?
– Да нет, родители-то как раз всегда за. Только я завтра уезжаю на базу за городом на все праздники, там будем тренироваться, а потом сразу в Иваново. Так что я завтра на уроки не приду.
– Ну у тебя же все оценки за полугодие выставлены, так что езжай спокойно.
– Я могу и записку от тренера принести, если надо.
– Да ладно, что у вас там завтра – два урока и классный час… тем более что отмечать отсутствующих завтра всё равно никто не будет…
На следующий день я доставила четвертные оценки тем ребятам, у кого они были спорными. У остальных учеников оценки уже были выставлены, в том числе и у Юли – у неё вышла абсолютно заслуженная пять, которую я поставила ещё во вторник. Проведя классный час за двадцать минут, вместо положенных сорока пяти, я со спокойной душой отпустила ребят по домам и пошла к Петровичу отмечать окончание второй четверти. Зайдя в его кабинет, я увидела несколько учеников, писавших работу, и, чтобы не мешать им, решила пойти в столовую, а спускаясь по лестнице на первый этаж, увидела сидящую на ступеньках Юлю.
– Ты зачем на лестнице сидишь? Заболеть хочешь?
Она подняла голову, увидела меня и улыбнулась.
– А ну-ка подвинься, – я села рядом с ней, – всё грустишь о предстоящем празднике?
Она кивнула.
– А разве ты не можешь к маме на работу пойти, начальства ведь всё равно не будет.
– Да, могу, конечно, но мама… ей не очень нравится, когда я прихожу к ней больницу.
– То есть как, ты остаёшься наедине с пьяным человеком, а ей всё равно?
– Нет, ей не всё равно, просто она очень много работает, сутками, операции очень сложные, требуют огромного количества сил, она приходит домой и просто валится с ног от усталости. Мне иногда кажется, что отец поэтому и начал пить – для неё работа всегда была на первом месте, и только после неё семья – на втором, на третьем. Например, мы ужинаем, звонит её больной с жалобами на здоровье, она встаёт и уходит к телефону как минимум на полчаса. Отец поначалу сердился, ссорился с ней, а потом привык, зато пить начал, его, конечно, можно понять…
– Да… конечно, есть много причин, по которым люди пьют…
– А вы?
– Что я?
– Почему вы пьёте?
– А ты отцу задавала этот вопрос?
– Задавала.
– И что он ответил?
– Трезвый ничего, а пьяный расплакался.
