Макамы

Говорит рассказчик:

— Я, прочитав, разорвал на клочки Абу Зейда насмешливое посланье. Не знаю, поносит обманщика вали или нашел ему оправданье?

Перевод А. Долининой

Савская макама (одиннадцатая)

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:

— Сердце мое ожесточилось — видно, от странствий оно утомилось, и, в Саву[79] приехав, я его врачевать решил по завету пророка — посещеньем святых могил. И когда я пришел в обитель печали, туда, где в земле истлевшие кости лежали, я увидел толпу людей у могилы открытой и тело, которое вот-вот в могилу будет зарыто. Размышляя о возвращенье к Аллаху, подошел я на похороны взглянуть, вспоминая родных и друзей, кого провожал я в последний путь! А когда свершился обряд погребения, когда замолкли слова сожаления, некий старец с посохом странника взошел на холмик земли, но лица его мы разглядеть не могли, ибо голову он закутал плащом (что в этом кроется хитрость — я не ведал еще). Он сказал:

— Зрелищем сим поучайтесь, благочестивые! Засучив рукава трудитесь вы, нерадивые! Призадумайтесь, о беспечные, как ваши дни бегут быстротечные! Почему не печалит вас погребение ваших родных? Почему вы печетесь лишь о делах земных? Почему превратности времени вас не тревожат? И мысль о грядущей смерти не гложет? Или ваши глаза не плачут о кончине близких людей и уши не слышат грустных вестей? Или потеря друга нисколько вас не страшит и плач о погибшем трепета вам не внушит?

Ты на кладбище мертвого провожаешь, но в этот миг о мирском помышляешь. Вот ты присутствуешь при погребении, а в мыслях твоих одни развлечения. Ты любимого друга оставляешь червям на съедение, а сам предаешься постыдным увеселениям. Потеряв жалкий грош, ты от горя волосы рвешь. Неужели это снести тяжелей, чем потерю милых друзей? Ты безутешен, коль терпишь нужду и лишения, — почему же, близких лишаясь, ты всегда найдешь утешение? Вашему смеху теперь и гибель родных не помеха, но в день воскресения будет вам не до смеха. Вы идете за гробом гордой походкой. Одумайтесь! В день расчета гордость — товар не ходкий!

Вы отворачиваетесь от беды, чтобы вдоволь наесться вкусной еды. Не хотите вы слушать плакальщиц скорбный стон — слаще для вас чаши веселый звон. Вы о тех не горюете, кто под землею лежит, словно сами избавлены от тяжелых могильных плит. Вы не хотите думать о смертном часе своем, словно уверены, что с судьбою поладите вы вдвоем, словно есть у вас от ангела смерти защита, словно души у вас от огня надежно укрыты. Но нет! Зря вы об этом мечтаете! Нет и нет! Скоро вы все узнаете!

Затем он продекламировал:

О не знающий сомненья
Раб порочного влеченья!
Долго ль будешь в заблужденье
Ты ошибки совершать?!

Иль не ведаешь порока
И не ждешь расплаты срока,
Иль суровому уроку
Уши не хотят внимать?

Разве грозные седины
И жестокие морщины
Не предвестники кончины?
Страсти следует унять!

Меж друзей бесстыдно льстивых
Ты ступаешь горделиво,
Усмирив добра порывы, —
Истины не хочешь знать.

Сколь дурны твои деянья,
Сколь безнравственны желанья!
Ты не веришь в наказанье,
Что за гробом будет ждать!

Если ты прогневал бога —
Ты тревожишься немного:
У тебя одна тревога —
Строгий счет деньгам держать!

Для себя сочтешь похвальным
Ты прикинуться печальным
У носилок погребальных —
И спокойно будешь спать.

Но покинешь сразу ложе —
Радость сердце растревожит, —
Если ты случайно сможешь
Звон динаров[80] услыхать!

Пренебрег ты мудрым мужем —
Знать, совет его не нужен;
Лишь с обманщиком ты дружен,
Самому себе под стать.

Ложь и хитрость в ход пускаешь,
Ловко душу ублажаешь
И о смерти забываешь,