С леденящим душу криком Джейкоб Гэбриэл вскочил с кровати и выбежал в коридор.
Доминика рывком распахнула дверь своей спальни.
— О Господи, снова кошмар?
Дверь напротив спальни Джейкоба тоже открылась. Иммануэль уставился на брата.
— Опять?
Джейкоб попытался отдышаться:
— Просто подождите… вам тоже придется пройти через это…
— Сомневаюсь. И почему бы тебе не перенести свою кровать в тренировочный зал?
Доминика повернулась к темноволосому мальчику.
— Мэнни, возвращайся в постель.
Иммануэль грохнул за собой дверью и закрыл ее на замок.
— Джейк…
— Нет. Я должен быть сильным… ради всех нас.
— Кто тебе это сказал?
— Неважно. Я пройдусь, чтоб голова проветрилась.
— Сейчас три часа ночи. Джейкоб Гэбриэл, не смей меня игнорировать!
Задняя дверь открылась и тут же закрылась. Доминика сморгнула слезы. У нее болело сердце, болело за сына, который с семилетнего возраста отказывался обнять ее.
Джейкоб опустился на холодный песок пляжа. Закрыл глаза. Попытался медитировать, отчаянно надеясь снова связаться с отцом.
Несколько мгновений он пытался отдышаться, потом не выдержал и затрясся от рыданий, упал лицом в сырой песок, не в состоянии больше сдерживаться.
Ветер стих, и мальчик услышал непонятное эхо.
Он вытер лицо и осмотрелся, пытаясь определить источник звука.
С севера донесся долгий высокий стон. Джейкобу пришлось пройти вдоль берега почти полкилометра, прежде чем он увидел их…
Животные были повсюду, возвышаясь над песком, словно дюны. Серые и горбатые, китовидные дельфины и синие киты, взрослые и детеныши… мертвые и умирающие.
Джейкоб подошел к самому большому. Голова синего кита, огромная, как трейлер, была почти полностью измазана песком, тело частично скрывала темнота.
Мальчик протянул руку, стер песок с огромного глаза и отпрыгнул, когда глаз вдруг открылся.
Послышался громоподобный вздох.
Тянулись мгновения, а мальчик и кит все смотрели друг на друга.
Ночь окрасилась в оливково-зеленый. Каждый мускул его тела, каждый килограмм ожил, каждый кровеносный сосуд запульсировал от прилива крови и адреналина, каждое чувство обострилось. Он посмотрел вверх, на россыпь звезд, заметил, что космос тоже ожил.
Кит застонал, и этот звук отдался гулким эхом в мозгу мальчика.
Джейкоб подался вперед, прижал обе руки к его телу и понял, что ощущения вибрации в ладонях превращает их буквально в аналог стетоскопа. Пульс животного стал словно ближе, легкий туман окутал разум мальчика…
…и превратился в видение.
И открыл глаза. Видение исчезло.
Синий кит был мертв.
Четырнадцатилетняя Лилит Ева Робинсон была настоящей красавицей. Высокие скулы, сияющие синие глаза, кожа цвета какао и волнистые волосы до пояса — все это властно приковывало взгляд. Спортивная фигура, высокий рост и рано сформировавшаяся грудь выгодно отличали ее от большинства ровесниц.
Лилит всегда ездила домой на школьном автобусе, занимая одно и то же место, в стороне от остальных. Каждый гетеросексуальный мальчишка втайне мечтал о Лилит, но ни один не решался к ней подойти: всех отпугивали ее оживленные беседы с воображаемыми друзьями.
Глядя в окно, Лилит обратилась к Бренди.
— Это все его дурацкая мамаша. Если она или Джейкоб когда-нибудь узнают настоящую дату моего рождения, он со мной вообще больше не заговорит.
— Да.
Школьный автобус остановился у обочины. Лилит направилась к дому Квентона. Она никогда не задерживалась в школе дольше положенного, но и не спешила возвращаться домой.
Регина Джонсон шла следом за ней.
— Эй, Робинсон, подожди!
Лилит не сбилась с шага.
Регина догнала ее.
— С кем ты разговаривала в автобусе?
— С Бренди.
— С какой Бренди?
Лилит зашагала быстрее.
— Эй, подожди. У меня есть шикарная травка. Не хочешь покурить?
— Что тебе нужно от меня, Регина Джонсон?
— Слушай, подружка, я просто хочу получше тебя узнать.
— Зачем?
Блондинка улыбнулась.
