— Ты… — протянул Питер, — из моего будущего?
— Не нужно выдумывать сущностей сверх необходимого. Я — это ты, какой ты есть сейчас.
— Ты… отсюда? И знаешь больше меня!
— Нет, — решительно возразил Питер, — но если мы сядем и поговорим, то скоро будем знать гораздо больше, чем знали.
— Не отпускай мою руку, — прошептала Инга на ухо Питеру.
— Только не долго, — посоветовал Фасси, усаживаясь у ног Питера, — я терпеть не могу долгих разговоров.
Питер опустился на землю, вытянув ноги, и взглядом предложил
Питеру сесть рядом. Тот так и сделал, Инга села тоже, почему-то оказавшись на одинаковом расстоянии от обоих Питеров.
— Это твой выбор? — спросил ее Питер. — Надеюсь, тебе не придется подкидывать монетку, чтобы решить, с кем ты?
— Не нужно так, — поморщился Питер. — Выбрать Инга сумеет. Рассказывай.
— Тебе? — нахмурился Питер. — Ты знаешь все, что известно мне.
— Да, — согласился Питер. — Твое знание во мне есть. Но нет твоей памяти.
— А это важно? Питер промолчал.
— Сверхновая, — пояснил Питер, — не имела к тому, что с нами произошло, никакого отношения!
Он ждал реакции, но Питер сидел молча, лишь взгляд его изображал заинтересованность. Смотрел он, впрочем, не на Питера, а на Ингу, и заинтересованность его, похоже, была совсем иного свойства. Питеру очень не понравился этот взгляд, хотя он и понимал, что сам смотрел на девушку точно так же.
— Что значит — никакого отношения? — спросила Инга.
— Никакого, — повторил Питер. — Я понял это совсем недавно. На пути мне. попалась маленькая деревня в предгорьях Урала, там жили всего три семьи, а может, четыре, в деревне было четыре дома, но один то ли стоял пустой, то ли те, кто в нем жил, куда-то ушли, я их не видел. Михаил Иванович Баратов не рассказал мне историю своей деревни, монетка не велела ему, но на стенах в его доме я увидел старые фотографии, настоящие звуковые фотографии, на одной был сам хозяин, а на другой он же рядом с каким- то стариком, и старик говорил такие слова: «Знаешь, я так и не смог решиться, а звезда еще не воссияла, и потому я желаю тебе…» Что-то, наверное, сломалось в рамке за столько лет, щелчок, фотография возвращалась к началу, и старик опять говорил, обращаясь к молодому Баратову…
— Баратовы, — вспомнила Инга. — Это же Полесово, пятнадцать километров от нашей деревни. Я там была однажды. И фотографию видела, но мне и в голову не пришло…
— В моей голове тоже что-то щелкнуло, когда щелкнуло в фотографии, — сказал Питер. — И я задал себе такие вопросы. Почему излучение Сверхновой повлияло только на человеческий мозг? И что было раньше?
— Ты задавал странные вопросы, — заметил Питер. — Наверное, тебе пришлось несладко в жизни.
— Вопросы я задавал себе, — хмуро уточнил Питер. — Другие… Ты думаешь, мне досталось?
— Ровно в половине заслуженных тобою случаев, — усмехнулся Питер.
— Вот именно! Даже мой брат… младший… Сначала я лупил его — пользовался тем, что он не успевал подкинуть монету, чтобы решить: дать мне по уху или отойти в сторону. А потом он приноровился: рефлексы вырабатываются быстро и становятся безальтернативными, решает подсознание, а ему монетки не нужны… — Так вот, он уже не подкидывал монетку, а бросался на меня с кулаками. По поводу и без повода, рефлекс: как увидит меня, так сразу… Мне пришлось уйти.
— Из деревни?
— Из дома. Из деревни я ушел позже, когда понял…
— Что? — спросил Питер, потому что Питер надолго замолчал, глядя в зеленое небо, где солнце застыло, будто остановилось то ли время, то ли вращение планеты.
— Из деревни, — сказал Питер, — я ушел, когда понял, что должен найти передатчик.
— Найти что? — поднял брови Питер.
— Передатчик, — повторил Питер. — Такую штуку, с помощью которой новое человечество связывается с другими цивилизациями.
— Вот оно что, — сказал Питер. — Вот, значит, почему ты искал похожую на метеоритный кратер Долину и спрашивал каждого встречного…
— Конечно, — пожал плечами Питер. — Если прийти к одному выводу, из него неизбежно следует другой.
— О чем ты говоришь? — спросила Инга. — Какой кратер? Что такое метеорит?
— Я нашел такой кратер, верно? — с беспокойством спросил Питер. — И то, что здесь, действительно дверь?
— Куда? — мягко спросил Питер и взял Ингу за руку.
— Во Вселенную! — с вызовом сказал Питер. — Муравей ищет вход в муравейник.
— Не очень хорошее сравнение, — заметил Питер.
— Лучшего у меня нет.
— О чем говорите вы оба? — настойчиво спросила Инга и отобрала у Питера руку. — Почему вы говорите так, чтобы я ничего не поняла?
— Это не специально, — смутился Питер. — Просто он знает больше, чем ты, ему не нужно объяснять кое-какие вещи.
— Я знаю больше, — согласился Питер, — но кое-какие вещи мне все-таки нужно объяснить. Зачем ты пришел сюда?
— Пожалуйста, — хмуро сказал Питер и попытался сесть ближе к Инге, но она отодвинулась, и рука его, которой он хотел обнять девушку, повисла в воздухе. — Пожалуйста, — повторил Питер и сложил руки на коленях, — не делай вид, что не понимаешь простых вещей.
— Я действительно не понимаю, — спокойно отозвался Питер.
— Хорошо… — Питер подумал, поднял взгляд в небо, где солнце, к которому он не успел привыкнуть, сдвинулось наконец к горизонту, ограниченному горным кряжем. — С детства я любил читать… я имею в виду настоящие книги, в которых рассказывалось о том, что было до Сверхновой, в книгах я прочитал, как еще в две тысячи тридцать шестом году случилась война между большими странами… забыл названия, этих стран сейчас нет… Началась война потому, что лидер одной страны никак не мог решиться на какие-то действия по отношению к другой стране. И парламент тоже очень долго не мог принять решения. Во второй стране ситуация сложилась таким же образом, и однажды за людей решил компьютер, началась бойня, миллионы людей погибли, и никто не мог решиться отдать приказ, подписать мир, хотя никому война была не нужна. Это произошло до Сверхновой. А еще я прочитал, что до Сверхновой были люди… я не знаю точно, что это означало, их называли террористами… Они обладали волей, а те, против кого террористы действовали, свободой воли уже не обладали и поступали случайно, будто монетку подбрасывали:
— Я ничего не понимаю, — пожаловалась Инга, — о чем ты рассказываешь?
— Поймешь потом, — отмахнулся Питер, — продолжай, пожалуйста.
— И я понял, что все началось задолго до Сверхновой, а когда вспыхнула звезда, люди решили, что излучение объясняет, почему они стали такими… Может, даже решили не сами, а кто-то из ученых бросил монетку… Или нет, монетки появились позже? Не знаю, я слишком мало прочитал, чтобы понять. Но уверен, что звезда была ни при чем.
— Ни при чем, — повторил Питер. — Продолжай.
— Однажды я нашел Библию. Ветхий и Новый Завет. Странно, что я не видел этой книги раньше — дед Борис говорил мне, что в старые времена Библия была у каждого, кто умел читать, потому что это книга Бога и там написано, как должен поступать человек. Библию я нашел на чердаке у селянина, он пустил меня заночевать — не по доброте душевной, просто жребий так выпал. И выпало мне, — продолжал он, — ночевать на чердаке, где оказалась довольно большая библиотека: книг сто или двести, все целые, хотя и потрепанные, когда-то их читали, а потом почему-то не выбросили и не сожгли, а подняли на чердак, с глаз долой. Такой книгам выпал, наверное, жребий. Там я и обнаружил Библию, где было написано, что свобода выбора — Божий дар и самое ценное, что Господь дал человеку по доброте своей. Не умея сознательно
