Когда она встала после болезни, все заметили, что в ней произошла глубокая перемена. Агнес не была уже ни такой живой и шаловливой, как в Куйметса, ни такой безжизненной и вялой, как в последнее время в Таллине; она была спокойна, серьезна и часто впадала в задумчивость. Домашним хозяйством она занималась с еще большим усердием, с гостями была приветлива и предупредительна, но сама не любила ходить в гости. После выздоровления она расцвела полной, зрелой девичьей красотой. Рисбитер навещал ее ежедневно, так как, по его мнению, он был и остался женихом Агнес, хотя капризы девушки его на некоторое время отстранили. С тех пор как отец перестал принуждать Агнес к замужеству, она обходилась с Рисбитером точно так же, как и с другими гостями, с той же приветливостью, позволяла говорить себе «ты», хотя сама неизменно обращалась к юнкеру на «вы».
Однажды Рисбитер сказал шутя:
— Поверишь ли, Агнес, ты уже давно была бы моей счастливой супругой, если бы я захотел быть немного похитрее.
— Я думаю, вы и так достаточно хитры, — спокойно ответила Агнес.
— Да, это так, но я не хотел против тебя действовать хитростью. А сейчас я, к сожалению, по твоему поведению вижу, что в любовных делах без хитрости не обойтись.
— Это вы видите по моему поведению?
— Да, конечно. Ведь ты играешь со мной, как кошка с мышью, зная, что эта игра, точно кузнечный мех, раздувает пламя моей любви. Если бы я в свое время поступал так же, то дело, пожалуй, сейчас обстояло бы как раз наоборот.
— Может быть.
— Ну вот видишь! Когда я думаю о твоих капризах, у меня иногда возникает желание и сейчас еще поиграть с тобой, как кошка с мышью.
— Что ж, попытайте счастья!
— Хорошо! Но не слишком ли это будет больно твоему маленькому сердечку?
— Посмотрим!
— Например, если бы я стал к тебе немного холоднее или даже некоторое время избегал бы тебя, а?
— Это было бы для меня заслуженным наказанием.
— Ну, так выбирай теперь сама: наказание… или свадьба?
— Думаю, что я больше заслуживаю наказания.
— Ты действительно заслуживаешь наказания за свои капризы, — сказал Рисбитер более резко, — но я, при своем великом терпении, все же предпочел бы свадьбу. Скажи наконец, Агнес, почему ты позволяешь себе такие выходки и заставляешь меня напрасно ждать?
— Я совсем не заставляю вас ждать. Устраивайте свадьбу, когда хотите, только не со мной.
— Пустое упрямство, пустое упрямство! — проворчал Рисбитер. — Ты хорошо знаешь, что мне нетрудно было бы найти другую невесту, но это ничего не значит. Я хочу жениться на тебе, и ты хочешь выйти замуж; за меня, так как лучшего мужа нигде не найдешь; но ты издеваешься надо мной и медлишь, ты не веришь, что я тебя люблю, и играешь со мной, как кошка с мышью. Но ведь я доказал своими славными подвигами, насколько горячо я люблю тебя. Ради тебя я почти один ворвался в Пыльтсамааский замок и захватил в плен смертельного врага твоего отца, а в Куйметса я наверняка спас бы твою жизнь, если бы ты подождала немного. Ты улыбаешься, но что правда — то правда. Ради тебя я перебил две дюжины русских, и с твоей стороны было ошибкой, что ты позволила себя спасти презренному человеку.
— Прошу прощения…
Следствием этого разговора было то, что на следующий день Рисбитер уехал в Курляндию, в свое поместье. Прощаясь с Агнес, он придал своему лицу хитрое, многозначительное выражение, как будто хотел сказать: «Не моя вина, если я терзаю твое сердце! Ты меня достаточно подразнила, теперь кайся! Теперь я — кошка, ты — мышка!».
По странному стечению обстоятельств, отъезд Рисбитера совпал как раз с тем временем, когда рыцарь Мённикхузен готовил со своим отрядом новый поход против русских; можно было подумать, что у юнкера Ханса нет большой охоты выступать против русских, будто ему наскучило совершать геройские подвиги; так, по крайней мере, говорили его враги, а среди мызных людей врагов у него было более чем достаточно. Мённикхузен отпустил его без сожаления: он был доволен, что хоть на время избавился от этого человека, присутствие которого постоянно напоминало рыцарю о его нарушенном обещании.
Когда Рисбитер со своим обозом удалился, Мённикхузен грустно сказал дочери:
— Как было бы хорошо, если бы вы вместе уехали отсюда, сопровождаемые моим благословением!
— Неужели тебе так хочется от меня избавиться? — печально спросила Агнес.
— Я хочу прежде всего, чтобы ты была счастлива.
— Я ведь счастлива. Мое счастье — это быть с тобой, любить тебя, заботиться о твоем доме.
Мённикхузен покачал головой.
— Со мной ты сейчас все равно не можешь остаться… Я иду на войну, а там не место девушке.
— С тобой, отец, я ничего не боюсь.
— Тем сильнее я боюсь за тебя. Я не хочу, чтобы ты вторично подверглась смертельной опасности. Кроме того, я теперь вижу, что не гожусь в воспитатели девушки. Мой способ воспитания принес дурные плоды.
— Отец!
Ну, ну, не пугайся! Я не хочу сказать, что ты плохая дочь, но я тебя слишком избаловал, ты стала капризной и упрямой. Тебе крайне необходимо более строгое воспитание, иначе ты сама себя сделаешь несчастной. Послушай теперь, что я решил относительно тебя: для начала я отправлю тебя в монастырь Бригитты26, под надзор аббатисы Магдалены — родной сестры твоей матери. Аббатиса — святая женщина, может быть, ей удастся молитвами и благочестивым примером сломить твое упорство.
В глазах Агнес отразился испуг.
— Ты хочешь держать меня в заточении, в монастырских стенах! — воскликнула она, бледнея.
— Не в заточении, а только под более строгим надзором, для твоего же блага, — сказал Мённикхузен, глядя в сторону. — Не думай, что тебя хотят постричь в монахини. Ты воспитана в благочестивом учении Лютера, и никто не посмеет принудить тебя от него отказаться. Ты должна только снова научиться молиться богу — ты, по-видимому, разучилась это делать. Когда я вернусь с войны и увижу, что ты исправилась, все окончится благополучно, к нашей общей радости.
— Но я не хочу жить в монастыре! — возбужденно воскликнула Агнес. — Тетя Магдалена недолюбливает меня, у меня всегда был тайный страх перед ней! Чемя провинилась, что ты отталкиваешь меня? Я тайком убегу из монастыря и последую за тобой.
— В монастыре стены высокие, — улыбнулся Мённикхузен. — Есть только одно средство, которое может тебя избавить от всего этого.
— Какое? Скажи, дорогой отец! Я все исполню, лишь бы ты не отталкивал меня.
— Тогда пошлем гонца за Рисбитером и позовем его обратно.
Луч радостного возбуждения угас в глазах Агнес. Она поникла головой, словно увянув, и тихо сказала:
— Лучше пойду в монастырь.
Несколько дней спустя Агнес поселилась в монастыре Бригитты, а Каспар фон Мённикхузен с отрядом мызных людей ушел из Таллина.
Монастырь Бригитты — наследие периода католицизма, окончившегося в Эстонии в 1525 г., в описываемое время еще был огромным, величественным строением. Монастырь обладал большими богатствами и угодьями и славился глубоким благочестием своей тогдашней аббатисы. Монастырский устав отличался большой строгостью: он требовал уединения, молчания и бесконечных молитв. Главное здание монастыря находилось у северной стены большой церкви и имело два этажа; наверху находились кельи монахинь, в нижнем этаже — кельи монахов. Монахи и монахини могли встречаться только в церкви, куда с каждого этажа вела особая лестница. Высокая стена, окружавшая монастырь, была в последнее время еще
