траве, пока шел разговор с тотемным зверем, это напоминало ему простую игру в гляделки. Но век кирссов недолог, и теперь уже сам Ширш стоит против громадного зверя. Как жаль, что старик не рассказал ему, что делать. Специально не рассказал, лишь улыбнулся: «Слушай свое сердце».
Зюр наградил вождя взглядом исподлобья, характерным для всех кошек самых разных цветов и размеров. Этот взор словно проникал в душу, заставляя свою жертву судорожно вспоминать, чем же она провинилась перед данной кошкой.
Ширш, не удержавшись от легкого мысленного смешка, чуть наклонил голову, наградив тотемного зверя точно таким же взглядом. После чего с некоторой опаской принялся ждать, что же ему подскажет его сердце.
Жаль, ему никогда не суждено было этого дождаться.
Глаза зюра внезапно полыхнули внутренним пламенем, и он, расставив когти смертоносными серпами, прыгнул, как показалось юному вождю, прямо на него.
Первой мыслью, посетившей Ширша, было, разумеется, внезапное и продирающее морозом осознание своей вины. Неважно, что разум не может придумать случившемуся никакого логичного объяснения, — что-то пошло не так, а значит, виноват в этом он, вождь.
Однако же инстинкты лучшего охотника племени оставались при кирссе, и поэтому он мгновенно определил, что громадный кот на самом деле нацелился ровно за дюжину локтей за его спиной. На вождя настоящей волной накатило облегчение, которое, однако, не отменяло одного простого факта — спокойно стоять на линии броска охотящегося зюра стоит только самоубийцам.
Резко перекатившись через плечо, Ширш ушел вправо, в кувырке развернулся кругом и тут же вскочил на лапы, желая узнать, что же в самом деле произошло.
Зюр, распластавшись в застывшем прыжке, тянулся когтями к новому врагу. Которого — вождь кирссов был готов поклясться — еще несколько мгновений назад рядом не было. Ни он сам, ни его охотники не подпустили бы чужака так близко — даже таящегося в тени чар.
То, что пришелец враг, было очевидно: тотемный зверь знает, кто друг его братьям, и не станет нападать на него. Зверь — воплощение духов всех предков, и предки не ошибаются.
Но иногда проигрывают. Зюр, закогтив добычу, замер и не сразу понял, что враг все еще жив. Более того, низко опущенный капюшон неторопливо поворачивался из стороны в сторону, словно то, что таилось внутри темного балахона, озиралось по сторонам. Вокруг пришельца потрескивал едва видный шар магической защиты, который и остановил атаку степного кота.
Ширш и оба его охотника, не раздумывая ни секунды, бросились на выручку хранителю племени. Фигура в балахоне, словно придя к некоему решению, скупо взмахнула рукой, и воздух, раскалившись, начал свиваться в тугие огненные нити. В воздухе рядом возникло два кокона, разросшихся в мгновение ока, и оттуда на киррсов бросилась пара странных зверей. Обсидианово-черные, с выпирающими под кожей костями, длинными пастями, полными острых даже на вид клыков, они носили ошейники (непонятно зачем, ибо на каждом гремел лишь обрывок цепи) и двигались неожиданно быстро для тварей, имеющих в холке добрых полсажени.
Краем глаза Ширш увидел, как один из его охотников метнул костяной нож, вошедший точно под челюсть ближайшей охотничьей бестии, но та лишь рыкнула, тряхнула башкой и прыгнула вперед, подминая кирсса под себя. Незаметно было, чтобы лезвие, пробившее глотку насквозь и показавшееся среди острых позвонков, хоть сколько-то ей мешало. Да хрриш та маран, из чего же они сделаны?!
Второй охотник взял на себя другую бестию, а сам Ширш, по праву сильнейшего, нацелился на пришельца. Тот же, выпустив своих зверей, явно решил, что дело сделано, поглядел на все еще пытающегося прорвать щит зюра и издевательски медленно, даже с какой-то ленцой поднял посох. Ширш, выхватывая из-за спины копье, на бегу примерился, отвел лапу для замаха…
И не успел. С набалдашника магической палки, полыхнувшего жирной, угольной чернотой, сорвался луч, похожий скорее на струю смолы, и без видимых усилий пробил тело тотемного зверя насквозь. С тяжким хрипом зюр отпрянул, вставая на задние лапы, и рухнул набок.
Ширш едва не остановился, раздавленный нежданным страхом и отчаянием от только что произошедшего святотатства. Но в тот же миг камень-амулет, настроенный на тотемного зверя, горячо толкнулся в грудь. Зюр еще жив, ему можно помочь! Кирсс, покрепче перехватив копье, воззвал к предкам и прыгнул.
Пришелец оказался достаточно осторожным, чтобы не снять магическую защиту немедля, но ему это не помогло. Кирссы-воины, даже не умеющие чаровать самостоятельно, никогда не ленились взять с собой пару-другую амулетов. Что уж говорить о вожде, которому главная честь и главные напасти. На отворотах кожаной безрукавки он рядками носил зачарованные самим верховным шаманом клыки, сохраняющие силу предков. Они могли даровать своему владельцу способность прыгнуть втрое дальше или пробежать по Степи наравне с быстрым гепардом, а могли, как сейчас, поглотить урон. Пролетая через щит, Ширш мельком отметил, что целый ряд клыков слева вспыхнул и распался огневеющим пеплом, но дело было сделано: юркие змейки-молнии не ухватили законную добычу. Фигура в балахоне молниеносно развернулась, только подтвердив худшие опасения кирсса: лишь у настоящих боевых магов могло хватить реакции, чтобы встретить атакующего степного кота. Но на такой дистанции это было уже бесполезно.
Из рукава балахона вырвался сноп черных лучей, пронзая воздух там, где уже никого не было, а сам Ширш, резко уйдя вниз и почти прижавшись к земле, подобрался совсем вплотную и, распрямляясь всем телом, ударил копьем, метя под челюсть. Конечно, маги не расстаются с личной защитой, но копье, доставшееся кирссу от предков, пробивало и не такие черепа. Кожаные ремешки с болтающимися на концах косточками могли показаться безделушками — с ними еще любили играть совсем маленькие котята. Ширш, усмехаясь, не препятствовал. Предки, чьи кости были вплетены в эти ремешки, не нанесут вреда своим же потомкам. Зато если потомкам потребуется помощь…
Дедово копье, передавшееся к сыну, а потом и к внуку, нашло свою цель. Удар был такой мощи, словно копье держало разом три лапы всех его обладателей, мага аж вздернуло, а потом время вдруг снова потекло с нормальной скоростью.
Две черные твари, горестно взвыв, встали на дыбы и развеялись в прах. Один охотник был жестоко попятнан, второму бестия успела впиться в глотку, и Ширшу хватило одного взгляда, чтобы понять итог. Сам он со всех лап бросился к зюру, который еще был жив. Но камень пульсировал все слабее.
По телу громадного кота шли редкие судороги. Было совершенно очевидно, что долго ему не протянуть — могла бы помочь только магия, но до шамана было полдня пути в обе стороны. А зюр доживал последние минуты. Большие глаза, уже затуманенные болью, уперлись в Ширша. Вождь внезапно почувствовал легкое, почти невесомое касание чужого сознания и вдруг ощутил, как вниз по меху от глаз побежали две мокрые дорожки. Зюр негромко и жалобно, словно котенок, мяукнул, последний раз дернулся и затих.
Ширш почувствовал на груди какое-то движение, поднял амулет на уровень глаз. Камень замерцал не сразу, словно раздумывал. И был он не успокаивающе желтым, а тревожно алым. Словно внутри метался крохотный огонек, иногда подлетая к стенкам и стараясь прорваться наружу.
Конечно, цвет был пугающим. Но то, что камень все-таки светился, означало, что связь с предками не утеряна. Вождь поднялся, одновременно словно ненароком проводя лапой по щекам, и повернулся к выжившему охотнику. Следовало как можно быстрее вернуться к племени, чтобы поговорить с шаманом. Но сначала…
Мертвый колдун мешком тряпья лежал в траве, укрытый собственным балахоном. Посох, стиснутый в предсмертной судороге, потерял магическую ауру и превратился просто в отполированную палку с камнем в набалдашнике. Кирсс, пособив товарищу с перевязкой, подошел поближе и осторожно (а то кто знает этих магов, раньше они любили вешать на себя посмертные «сюрпризы») концом копья откинул капюшон.
Ширш родился уже после Войны, да его племя в ней и не участвовало, так что о тех событиях знал только из рассказов самых старых заров. Но гладкая морда безо всяких следов шерсти, кроме двух клочков над глазами, острый, выдающийся вперед нос, небольшая пасть, под тонкой шкурой которой не проглядываются мощные клыки, не оставляли сомнений.
Человек! Вот почему стойка фигуры под мешковатым балахоном показалась кирссу такой странной!
Хрриш! Откуда он тут взялся?! И нет ли поблизости других?!
