Человекозверь в своей зверинной ипостаси, не настолько неуязвим, как полагает большинство. Кроме таких штучек, как серебро, которое является биохимическим ядом для процессов метаболизма, осуществляющегося в измененном, так сказать, полутекучем теле, кроме этого — повреждение жизненно важного органа может повлечь за собой смерть. Это — как непрерывная ампутация, если только поблизости не окажется хирурга, который вам пришьет ампутированное обратно — до того, как отомрут клетки. Мы, однако, крепкая порода. Я, вероятно, получил удар, который сломал мне шею. Мой спинной мозг не был безвозвратно поврежден, все заживало с обычной для зверя скоростью. Беда была в том, что они взяли, и тут же превратили меня в человека — до того, как зажили соответствующие повреждения. Моя голова упала, меня вырвало.
— Вставай! — чей-то сапог воткнулся мне в ребра.
Шатаясь, я поднялся. Все мое снаряжение тут же убрали подальше. В том числе и фонарик. Несколько человек держали меня под прицелом своих ружей. рядом стоял человек-тигр. В своем человеческом обличии он достигал почти семи футов роста и был чудовищно толст. Косоглазя от головной боли, я разглядел на нем знаки различия эмира. В те времена это было скорее воинское звание, чем титул, но, как бы то ни было, он был весьма важной персоной.
— Пойдемте, — сказал он и пошел впереди, а я, подталкиваемый, следом.
Я увидел ковры в небе, услышал вой их оборотней, рыщущих в поисках других американцев. но меня слишком шатало, чтобы заботиться еще и об этом.
Мы вошли в город. Его тротуары глухо звучали под нашими сапогами. Мы шли к центру. Тролльбург не был большим городом. Возможно, некогда в нем насчитывалось тысяч пять населения. Улицы в большинстве были пусты. Я увидел несколько отрядов сарацин, палящих в небо из противовоздушных орудий. Мимо тяжело и неуклюже прополз дракон. Повсюду располагались бронебойные пушки. Ни следа гражданского населения, но я знал, что с ним случилось.
Привлекательные молодые женщины угодили в офицерские гаремы. остальные мертвы, либо сидят под землей, ожидая отправления на невольничьи рынки.
Когда мы добрались до отеля, где располагался вражеский штаб, головная боль утихла. мозг снова стал ясным. при данных обстоятельствах это было сомнительным везением. меня провели по лестнице в номер-люкс, и приказали встать перед столом. Эмир сел за стол, рядом расположился юнец-паша из разведки. С полдюжины выстроились вдоль стен.
Эмир провернул свое огромное лицо к паше, сказав ему что-то. (Как я предположил, следующее: «Вести допрос буду я, вы наблюдайте»).
— Итак, — сказал он на хорошем английском языке, — у нас есть несколько вопросов. Пожалуйста назовите себя.
Я механически заявил ему, что меня зовут Шерринфорд Майкрофт, капитан армии США, и назвал свой номер.
— Это не настоящее имя, не так ли? — спросил он.
— Разумеется, нет, — ответил я. Мне известна Женевская конвенция. Вам не удастся околдовать меня с помощью моего же имени. «Ширинфорд Майкрофт» — это мое «Джон Смит».
— Халифат не подписывал Женевскую конвенцию, — спокойно сказал эмир, — и когда джихад требует использования крайних мер… В чем состояла цель вашей вылазки?
— Не стоит требовать моего ответа, — сказал я. Можно было бы помолчать, все равно это давало выигрыш времени Вирджинии. но все же, молчать было хуже.
— Возможно, вас удастся уговорить, — заявил он.
Происходило дело в кино, я бы ответил, что вышел на луг собирать маргаритки. И безостановочно острил бы, пока они плющили в тисках мои пальцы. Но в реальной действительности — их методы более реальны.
— Ладно, — сказал я, — меня послали в разведку.
— В одиночку?
— Нет. Нас было несколько. Надеюсь, что они удрали.
Возможно, это займет его ребятишек на какое-то время, пусть порыщут.
— Лжете, — бесстрастно сказал он.
— Коль вы мне не верите, ничем не могу помочь, — пожал я плечами.
Его глаза сузились:
— Скоро я выясню, говорите ли вы правду. Если нет, то пусть тогда вас милует Иблис.
Я не мог с собой справиться, вздрогнул, жемчужины пота выступили на моей коже. Эмир рассмеялся. Это был неприятный смех — какой-то рык с завыванием, ворочащийся в его жирной глотке. как у тигра, забавляющегося с добычей.
— Обдумайте свое решение, — посоветовал он и углубился в изучение разложенных на столе бумаг.
В комнате сделалось совсем тихо. Стражники замерли, словно отлитые из бронзы. Сонная физиономия юнца в тюрбане.
За спиной эмира в окно глядела тьма ночи. только и слышно было, громко тикающие часы и шорох бумаг. И, казалось, это только усугубляло тишину.
Я вымотался, голова болела, в пересохшем рту мерзостный привкус. Я не имел права упасть, и от усилия моя крайняя физическая измотанность усугубилась еще больше. Мне пришло на ум, что эмир, должно быть, боится нас, если прилагает столько усилий, чтобы захватить одного-единственного пленника. Честь и слава американца… но меня это мало утешало.
Мои глаза изучали обстановку. Особо смотреть было не на что: обычная гостиничная обстановка. Эмир загромоздил свой стол множеством всякой всячины: круглый кристалл (бесполезный, потому что мы тоже создавали помехи), прекрасной работы алмазная ваза (выкраденная из чьего-то дома), набор премилых хрустальных рюмок, коробка для сигар из кварцевого стекла, графин, наполненный чем-то, что выглядело хорошим шотландским виски. Я решил, что эмиру просто нравится все хрустальное и прозрачное.
Он захотел попотчевать себя сигарой, мановением руки открыл сигарницу, и «гавана» вплыла ему в рот и самовоспламенилась. Одна за другой тащились минуты.
Пепельница время от времени воспаряла вверх, чтобы получить очередную порцию пепла. я догадался, что все, что ему сейчас нужно, это вот так медленно и лениво поднимать и опускать пепельницу. Такой толстяк, заплативший за пребывание в шкуре действительно огромного оборотня, нуждался в подобного рода комфортном отдыхе.
Было очень тихо. С потолка сиял ослепительный свет. В нем было нечто чудовищное, не правильное. Наши обычные, добрые, производства «Дженерал Электрик» огни Святого Эльма, сверкающие над этими, увенчанными тюрбанами головами.
Я уже начал отчаиваться, когда блеснула идея. Как воплотить ее в жизнь, я пока не знал, но хотя бы просто так для того, чтобы быстрее прошло время, начал составлять заклинание.
Вероятно прошло с полчаса (хотя мне показалось, что прошло полтысячелетия), когда дверь открылась, и мелкими шажками вошел фенник — маленькая лиса африканской пустыни.
Эмир поднял взгляд. Посмотрел так, как будто тот использовал свой фонарик, чтобы подсветить в темном клозете.
Вошедший, естественно, оказался карликом, едва ли в фут ростом. Он простерся на полу и быстро заговорил высоким прерывистым фальцетом.
Эмир медленно развернул свой подбородок ко мне:
— Мне сообщили, что не найдено никаких признаков следов, кроме ваших. Вы лгали.
— Разве я не сказал вам? — спросил я. В горле у меня стояло ощущение, как будто провели пиджаком. Чуждое у меня было горло. — Мы применили сов и летучих мышей. Волком был только я.
— Замолчите, — сказал он невыразительно. — Я знаю, не хуже вас, что летучие мыши-оборотни могут быть только вампирами, и что во всей вашей армии нет пригодного для военной службы вампира.
Это была правда. Все время и без конца некоторые кабинетные генералы вопрошают, почему бы не создать подразделение Дракул. Ответ тривиален. Они слишком уязвимы и легковесны, они не выносят солнечного света, если не получают без перебоев своей порции крови, то способны наброситься на своих
