— Вы… — она слегка кашлянула, — вы говорите о…
— Да, о том самом Пьере Андреми… он ведь родом из Лавилля, так? И примерно ваш ровесник, если я не ошибаюсь. К тому же принадлежал к одной из тех семей, которые отдают своих детей в лицей «Сент- Экзюпери».
Клеанс не шелохнулась и продолжала стоять прямо и неподвижно, как статуя. Затем она глубоко вздохнула, словно осознав, что ее молчание длится слишком долго, и произнесла прежним уверенным тоном с легким оттенком иронии:
— Талькотьер, Андреми… кажется, вы чересчур встревожились, комиссар. Но в данном случае вы не ошибаетесь — Пьер Андреми действительно учился вместе с нами… как и многие из нынешних обитателей Лавилля. Но он, знаете, был… со странностями. Мы с ним почти не общались.
— Ну что ж, у меня больше нет к вам вопросов, мадам Рошфор, — спокойно сказал Бертеги. — Спасибо, что на них ответили.
Глава 56
Бастиан сидел в продавленном кресле за ширмой кукольного театра. Мощные деревянные балки смыкались как раз у него над головой, отчего потолок казался еще более низким, давящим. Бастиан медленно потягивал кока-колу, — не потому, что хотел пить, а чтобы липший раз прикоснуться губами к горлышку бутылки, которого совсем недавно касались губы Опаль, — одновременно пытаясь привести в порядок свои мысли и хоть ненадолго забыть о белых тенях, явившихся к нему… Они ведь были здесь, не так ли?.. Он в этом не сомневался. Они хотели говорить. Или кричать. Или плакать…
Резкое дуновение холодного воздуха заставило его вздрогнуть и на мгновение отвлечься от своих размышлений. Тишина во дворе напомнила ему о том, что перемена закончилась и ученики разошлись по классам. Без него. Бастиан снова ощутил одиночество, от которого у него перехватило дыхание. Никогда еще он не чувствовал себя настолько… отличающимся от других.
Бастиан глубоко вздохнул и поднялся. Теперь он знал, что делать. В фильмах ужасов он видел, что на спиритические сеансы всегда собираются несколько человек, — но, в конце концов, какая разница? Сейчас, в отличие от вчерашнего дня, самым главным ему казалось не количество участников, а деревянный круг с пентаклем.
Он убрал картонную коробку, закрывавшую магический круг, собрал белые квадратики с буквами. Затем сел по-турецки, лицом к пентаклю, и разложил буквы по кругу, как вчера делала это Анн-Сесиль. Поставил в центр бокал. Ну вот, все очень просто. И что теперь?
Бастиан неуверенно положил палец на край бокала — просто коснулся его, без всякого нажима. Нужно ли закрыть глаза или можно оставить их открытыми? А фраза «Дух, ты здесь?» — нужно ли ее произносить? Бастиан решил, что не нужно, — и без того потустороннее присутствие ощущалось достаточно сильно. Он решил полностью довериться инстинкту.
Бастиан прикрыл глаза и попытался как можно более четко представить себе, с кем хочет связаться: с Жюлем или с братом Опаль… если нет, то с любой сущностью, желающей обнаружиться. Первые минуты были долгими и сумбурными: ему ни как не удавалось сосредоточиться, он нервно вздрагивал и пару раз нервно хихикнул: в первый раз — когда в памяти вновь всплыла физиономия месье Дюпюи, озвучивающего определение призмы; во второй — когда вспомнил реплику Патоша «Совсем сдурел?!» в «аське». Однако мало-помалу его сознание очистилось, дыхание выровнялось и стало медленнее.
Температура в комнате упала — Бастиан даже не понял, постепенно или сразу, но внезапно осознал, что ему холодно. Открыв глаза, он увидел, что при дыхании изо рта выходит пар. Воздух в комнате словно задрожал… Значит, началось.
Он снова закрыл глаза, решив больше не отвлекаться. Стало еще холоднее… и вдруг бокал дрогнул и завибрировал под его пальцами. По мере того как температура понижалась, бокал, напротив, нагревался, словно пытаясь противостоять холоду. Но эта теплота была неприятной: колющей и раздражающей. Бокал словно становился наэлектризованным.
По-прежнему не открывая глаз, Бастиан подумал, точнее, мысленно прокричал: «Есть тут кто- нибудь? Кто здесь? Кто ты?»
Подождал… нет ответа. Но бокал по-прежнему вибрировал, словно нечто внутри него стремилось вырваться из заключения.
«Кто здесь? Я знаю, что ты здесь! Ты хочешь поговорить со мной…»
Какой-то шорох поблизости заставил Бастиана вздрогнуть. Он открыл глаза и тут же ощутил, как сердце на мгновение замерло, а потом заколотилось с удвоенной быстротой: белые тени были здесь, рядом с ним, повсюду. Почти невидимые, имеющие колеблющиеся, расплывчатые очертания, они как будто парили в воздухе, сотканные из какого-то сверхъестественного, нереального тумана, — откуда бы взялся настоящий туман в комнате, где нет ни одного открытого окна?.. Постепенно их призрачные очертания становились все более четкими, и вот Бастиан уже различал среди тумана лицо… другое… третье… Дети… Дети тумана, восставшие из могил или сошедшие с небес по его зову.
Бокал под его пальцами беспрерывно дрожал, но Бастиан этого почти не замечал. Затаив дыхание, он со страхом просто ждал — ему хотелось наконец понять, чего хотят от него белые тени.
Одна из теней отделилась от основной массы и скользнула к нему. Бастиан с трудом подавил желание отшатнуться — он понимал, что здесь от теней некуда спрятаться. Прозрачная тень, с легкостью миновав все преграды на своем пути, остановилась перед мальчиком, повиснув в воздухе на уровне его глаз, и Бастиан почувствовал, что его захлестнула волна бесконечной печали — как будто его плечи окутал невидимый саван. На глазах у него выступили слезы — он сам не знал почему. Призрачный мальчик — это ведь был мальчик? вокруг его головы не развевались длинные туманные пряди волос… — некоторое время парил в воздухе перед Бастианом, потом спустился ниже и сел рядом с ним на пол. Бастиан оцепенел, не в силах произнести ни слова. Он смотрел на белую тень рядом с собой, пытаясь различить черты лица, перехватить взгляд — но напрасно: в ней не было ничего ощутимого, четкого, постоянного, на чем мог ли бы остановиться глаза…
Боковым зрением он уловил еще одно слабое движение и, обернувшись, увидел, что к нему скользит второй призрак, третий, четвертый… Медленно и неслышно, словно немые ноты какой-то печальной мелодии, они поочередно приближались к Бастиану и постепенно рассаживались рядом с ним вокруг пентакля.
Слезы катились по щекам Бастиана, но он их почти не замечал — они приходили из ниоткуда, из какой-то глубокой, до сих пор неисследованной бездны в глубине его души. Или, может быть, трагедия детей из Лавилль-Сен-Жур затрагивала всех, кто с ней сталкивался?.. Но, во всяком случае, Бастиан понимал одно: он был уже не один… совсем не один! Сыновья и дочери тумана пришли, чтобы помочь ему, распахнуть ему объятия, признать его одним из своих. Теперь можно было начинать сеанс.
Бокал снова ощутимо дрогнул. Бастиан машинально провел рукой по лицу и, обнаружив слезы, удивился. Затем громко и решительно произнес:
— Дух, ты здесь?
Бокал повернулся.
ДА
— Кто ты?
Бокал снова повернулся и уже сдвинулся к букве П, как вдруг…
НЕТ
Как и в прошлый раз, дух явился не один. Следом за ним появился другой дух — ему враждебный.
Туманный ореол вокруг магического круга задрожал, и Бастиану показалось, что он различает искаженные гневом лица, раскрытые в немом протестующем крике рты…
— КТО ТЫ? — закричал мальчик.
Бокал находился во власти двух враждующих сил — одна из них хотела указать на какую-то букву, другая стремилась повернуть бокал к квадратику с надписью НЕТ.
