обильная влага. Что за чертовщина! А ведь раньше она считала себя чуть ли не фригидной!
И он, похоже, догадался об ее состоянии. В глазах блеснул безжалостный огонек.
— Ты очень живая. И очень страстная, — пробормотал он.
Еще секунда — и она бросится к нему в объятия!
— Тебе пора идти. — Голос ее был тихим, но твердым.
— А тебе пора подумать над выбором. Впрочем, никакого выбора у тебя нет. Я скоро вернусь, Келли.
И он ушел. Даже не поцеловав на прощание.
На следующее утро Блейк явился к ней ни свет ни заря и потребовал от нее паспорт. С трудом сдерживая приступ тошноты, Келли поплелась в свой кабинет и достала из ящика документ.
— А зачем он тебе?
Он посмотрел на нее с кривой улыбкой.
— Я так и знал, что свои документы ты содержишь в полном порядке.
Она мрачно взглянула на него, и улыбка его исчезла.
— Я его забираю, чтобы оформить наш брак. Через месяц мы поженимся.
Келли уперла руки в бока и попыталась осадить его взглядом.
— Ты все еще не отказался от этой идеи? Блейк взглянул на нее так, будто имел дело с сумасшедшей.
— Конечно, нет.
Следующие несколько недель Келли старалась не думать об этой ситуации. Доктор велел ей не волноваться, а работа и без того доставляла много тревог. И у нее не было сил бороться с Блейком.
Но она была вынуждена признать, что его желание иметь ребенка трогало ее. И ради своего здоровья, а также здоровья ребенка ей было легче согласиться с ним. Но больше никакого секса! Иначе ситуация станет еще более сложной.
Она отбросила от себя все сомнения и с оптимизмом взглянула в будущее. Ей хотелось, чтобы у ребенка был добрый и заботливый отец. Пусть Блейк и не любит ее, но он, без всяких сомнений, будет любить своего ребенка.
Их брак, возможно, будет не таким катастрофическим, как у ее родителей, и если она станет поддерживать с Блейком только платонические отношения, то риск разрушения семьи значительно уменьшится. А с чувственным влечением, которое до сих пор испытывает к нему, она справится! И тогда они втроем будут жить тихо и мирно.
Смущало, что он не появлялся у нее с тех пор, как забрал паспорт. Ну и ладно, она тоже не собирается искать встречи с ним. Может быть, он еще передумает жениться на ней.
Не передумал.
И хотя он больше у нее не появлялся, но звонил регулярно, два раза в день: сначала ровно в одиннадцать утра, а затем — в восемь вечера. Неужели ставил будильник? А может, использовал специальный режим мобильного телефона и ее номер набирался автоматически.
Через несколько недель она устала от этих ежедневных телефонных звонков. Каждый раз он разговаривал с ней лишь несколько минут — интересовался, как она себя чувствует и чем питается. Все ясно: если бы не будущий ребенок, он бы вовсе ей не звонил. Никакой любви, исключительно чувство долга.
Вот и сейчас ровно в восемь часов раздался телефонный звонок. Она взяла трубку и, прежде чем он успел сказать хоть слово, произнесла утомленным тоном:
— Да, я нормально провела день. Нет, меня не тошнило. Да, отдохнула днем. На обед съела отварную говядину с рисом, выпила стакан апельсинового сока. Потом заела это все фруктовым салатом с йогуртом и таким образом получила все необходимые питательные вещества. За ребенка можешь не волноваться. Да, сейчас пойду в постель. Я собираюсь немного почитать перед сном, но уверяю тебя — долго задерживаться не буду и усну вовремя. Когда ты позвонишь завтра утром, я сообщу тебе, как спала и что ела на завтрак. Спокойной ночи!
Затем она раздраженно повесила трубку, не дождавшись ответа. Ведь он получил всю необходимую ему информацию: и о ее здоровье, и о здоровье ребенка.
На следующий день после завтрака она прошла в свой рабочий кабинет и стала приводить дела в порядок. В конце концов, ей теперь придется удалиться от дел и поручить кому-то руководство «Кухней Келли». Поэтому она просматривала папки с бумагами, подшивала в отдельную папку контракты и писала сопроводительные записки, чтобы ее преемник мог легко во всем разобраться.
В одиннадцать часов утра по привычке она прервала работу в ожидании звонка. Но телефон молчал. Она внимательно осмотрела трубку — все ли в порядке.
Пять минут двенадцатого — телефон не звонил.
Десять минут двенадцатого — тишина.
Прошло еще пять... десять... двадцать минут...
Неужели она отделалась от него? В следующие два часа она не могла сосредоточиться на работе — беспокойство все больше охватывало ее. Наконец ее мобильный зазвонил.
Келли взглянула на экран. Блейк! И тут ей пришла в голову неожиданная мысль: а зачем брать трубку? Она занята, и нечего тратить свое время на пустые разговоры. Телефон упорно звонил — четыре, пять, шесть раз... Выключив звук, женщина вернулась к работе. Ей осталось просмотреть еще две папки с бумагами.
Минут через двадцать или тридцать она услышала, как за ее спиной открылась дверь и раздался крик:
— Какого черта ты здесь делаешь?
Она повернулась на кресле и нахмурилась, увидев Блейка.
— Привожу в порядок бумаги.
— Почему ты не поднимаешь трубку?
— А ты все еще собираешься жениться на мне или это было временное помешательство?
— Это вовсе не помешательство, Келли. Наш брак — тщательно продуманное решение.
— Удивляюсь, что ты еще узнаешь меня, ведь мы так давно не виделись.
— Келли... — Он направился к ней широкими решительными шагами, и губы его дрогнули. — Ты скучала обо мне?
— Конечно, нет.
— Разве ты не хочешь знать, почему я не приходил к тебе, не забрасывал тебя цветами и шоколадными конфетами?
— Я надеялась, что ты понял свою ошибку, поэтому и оставил меня в покое.
— Все не так, Келли. — Он подошел к ней ближе. — Я уезжал в Нью-Йорк. У меня было очень много работы.
— О, — она уставилась в пол. — Почему же ты не сказал мне об этом?
— А почему ты не спрашивала меня?
Да, они оба виноваты, мысленно согласилась Келли. Но тут уж ничего не изменишь.
— Я приехал сразу из аэропорта. И по-прежнему собираюсь на тебе жениться. И сегодня нам лучше спать вместе.
— Ни за что на свете! — Она буквально выпалила эти слова, несмотря на мгновенно вспыхнувший внутри нее огонь.
— Все еще сопротивляешься, Келли? Хорошо. Не в моей кровати, но под моей крышей. Я заеду за тобой, а ты пока собери вещи.
Спорить с ним было бесполезно.
