алиби, проверено.
У меня перехватило дыхание, но я постаралась, чтобы Эдвардс ничего не заметил.
– Но если они расстались, это оправдывает Хелен, не так ли? Зачем убивать мужа после того, как он порвал с любовницей?
– Потому что этого еще недостаточно.
Я собиралась возразить, но потом вспомнила лицо Хелен, когда она говорила о раскаянии и сожалении, и не нашла в себе сил убедить Эдвардса, что он неправ. Может быть, это я неправа? Может быть, Хелен узнала про Камиллу, заставила Тедди порвать с ней, а потом узнала еще и про Ивонн и это переполнило чашу ее терпения?
– Давайте вернемся к вопросу о вещах, – предложил Эдвардс, переждав мое молчание.
– Я бы предпочла вернуться к своему другу.
Эдвардс кинул взгляд на противоположный конец зала и нахмурился:
– В самом деле?
Я не собиралась смеяться так громко, как у меня получилось. Я вообще не собиралась смеяться – потому что каким-то образом это делало Эдвардса хозяином положения. И все равно, в том, как он нахмурился, было что-то, что заставило меня расхохотаться. Поспешно зажав себе рот рукой, я виновато огляделась. Питер, в свою очередь нахмурившись, наблюдал за нами, и в этом не было ничего смешного.
Эдвардс, не переставая улыбаться, взглянул на меня:
– Он подождет.
Я замотала головой, гораздо энергичнее, чем раньше:
– Не-а, потому что я собираюсь послать его к черту.
– Улов не соответствует вашим стандартам?
– Даже близко. Я очень разборчиво подхожу к… рыбной ловле.
– Что вы используете в качестве наживки?
– Секрет не в наживке, а в приманке.
– Разумеется.
– Весь фокус в том, чтобы рыбка оказалась на столе раньше, чем она заметит, что ее уже вытащили из воды.
Собственно говоря, я ни разу в жизни не ловила рыбу, если не считать игрового автомата, но даже там у меня ничего не получилось. Но когда словесная игра превращается в любовную, нужно идти до конца. Улыбка Эдвардса смягчилась, как и его взгляд, и вот он уже наклонился ко мне, а его рука начала скользить по барной стойке, придвигаясь к моей. И это мне ужасно нравилось.
Его пальцы обхватили мои и остановились, отдыхая.
– Я не враг вам.
– Хорошо.
– За последние восемнадцать часов я уже успел многое о вас узнать и теперь хочу узнать еще больше.
– Хорошо. – Если мне удастся и дальше обходиться одним и тем же словом, я смогу сосредоточиться на важных вещах, например, ровно дышать и не нести чепуху.
– Значит, мы с вами заодно?
Лаконичное 'хорошо' здесь уже не подходило, поэтому мне пришлось задуматься. Насколько он искренен? Понятно, что он не хочет быть моим врагом, потому что не хочет, чтобы я мешала его расследованию. У него нет ордера, иначе он бы уже выложил эту карту на стол. Наверно, он считает, что вместо этого может использовать свой шарм. Какая часть его настоящая, а какая – коммерческая уловка? Его рука была теплой и твердой, и я подумала о том, какой теплой и твердой может быть его грудь. Но я тут же взяла себя в руки. Я хочу быть рыбаком, а не рыбкой.
– Конечно. Мы ведь оба хотим одного и того же, правда? – Я сделала паузу, давая ему время кивнуть, и уточнила: – Разоблачения убийцы и торжества справедливости.
Мягкая улыбка вновь превратилась в усмешку, а его ладонь полностью накрыла мою.
– Ага. И этого тоже. Так когда я смогу увидеть вещи?
– Спросите Хелен.
– Но они не у нее.
– Они будут у нее.
– Разве не понятно, что я напрашиваюсь на приглашение к вам домой?
– Я как раз сейчас оцениваю ваши притязания.
– Вы еще и препятствуете отправлению правосудия, но мне сейчас не хочется в это углубляться. – Его улыбка ни на йоту не изменилась, пока он это говорил, а глаза ни на секунду не оторвались от моих. Это была не угроза, а констатация факта. И почему-то именно это показалось мне невероятно привлекательным. От этого парня за версту несло всяческими приключениями и неприятностями. И я готова была по уши влипнуть в эти неприятности. Нет, я имела в виду не забавы типа 'а можно мне поиграть с твоими наручниками'. А игры на моих собственных условиях.
– Мне пора домой.
– Я вас отвезу.
– Это не понравится моему другу.
На этот раз Эдвардс даже не потрудился повернуть голову в сторону Питера.
– Это имеет значение?
– Да.
– Но только потому, что мамочка вас правильно воспитывала.
– Возможно.
– А что, если мы скажем ему, что это необходимо для полицейского расследования?
– А это так?
Его пальцы на моем запястье слегка шевельнулись.
– Отчасти.
Слово 'забытье' всегда меня завораживало – оно звучало как раз так, как должно было, в точном соответствии со смыслом и напоминало Мерль Оберон, падающую на руки Лоуренсу Оливье в 'Грозовом перевале'[66]. Истинная механика обморока тем не менее оставалась для меня загадкой: как сделать так, чтобы колени не подогнулись и вы неуклюже не плюхнулись на пятую точку у ног мужчины, который готов носить вас на руках? Поэтому на всякий случай я постаралась зафиксировать колени – сейчас было не время и не место выяснять, как надо красиво лишаться чувств.
– Не в моих привычках форсировать события, но мне нужно, чтобы это произошло сегодня.
Я не понимала, имеет ли он в виду 'отчасти полицейское расследование' или то, что не имело никакого отношения к расследованию. Но и в том, и в другом случае мне не хотелось слишком бурно реагировать.
– Почему?
– Потому что я не хочу лежать без сна всю ночь и представлять, как вы… – Эдвардс выдержал паузу, чтобы оценить, как красиво обвел меня вокруг пальца, и закончил, – сжигаете то, что, по вашему мнению, я не должен увидеть.
Я не сдержала улыбки – он ее заслужил.
– Но вы ведь мне не враг, не так ли? Эдвардс мотнул головой в сторону Питера:
– Он так не думает.
Теперь наступила моя очередь держать паузу, потому что я наконец поняла, что он твердо намерен получить вещи Тедди сегодня же, и что ему очень хочется, чтобы Питер увидел в нем соперника. Это может обернуться приключением, или скандалом, или и тем, и другим. Но это наверняка обещает быть интересным.
В науке об отношениях важную роль играет умение их прекращать: когда перестать разговаривать, когда перестать целоваться, когда перестать встречаться с другими людьми, когда перестать встречаться
