была слишком расстроена, чтобы возбудиться. События сегодняшней ночи начали опять догонять меня, и мне лучше быть одной, когда они меня настигнут.
— Пожалуйста, — сказал Джуд, — я буду ждать в кабинете, когда ты закончишь. Ты найдешь дорогу назад?
Я кивнула.
— Хорошо.
Тогда он развернулся и оставил меня в компании моих забот и опасений.
Пытаясь, вытолкнуть мысли из головы я поплелась в гостевую ванную комнату Джуда. Оказалось, она такая же, как и моя гостиная, но лучше обставлена, с мраморными стенами, импортным кафелем и блестящим краном, казалось, будто Джуд весь день сидел и полировал их. Свалив грязную одежду в кучу, я залезла в большую душевую кабинку и включила на полную мощность горячую воду.
И тогда я была уверена, что шум воды заглушит мои рыдания. Я рыдала по моему несчастному прошлому и сомнительному будущему. О том, что со мной случилось, что могло со мной случиться, что должно было случиться, буду ли я когда-нибудь свободной. Но больше всего я плакала о том, что после сегодняшнего вечера я больше никогда не увижу Джуда. Я не выдержу этого.
Через некоторое время мои рыдания прекратились, икая, я поняла, что скоро рассвет. Если я хочу покончить сегодня со всем, то надо поторопиться. Я вышла из-под душа и насухо вытерлась полотенцем из египетского хлопка, которое было больше, чем мое одеяло дома. Потом закрутила влажные волосы в свободный узел на затылке и надела футболку Джуда.
Она пахла, как и его кожа, так же, как я и рассчитывала, и это действовало на меня успокаивающе. У меня не было никаких трусиков, чтобы их одеть, так как я не подумала взять чистые, но это не имело значения, футболка доходила мне до середины бедра. Если бы, был пояс, можно было бы сделать короткое платье.
Я отправилась в кабинет, где Джуд сидел на кушетке, смотря на огонь. Он не потрудился надеть другую рубашку, таким образом, мраморные мышцы его груди и острые линии лица поочередно кутались в красно-золотом жаре камина и покрывались мерцающими тенями.
Я стояла и долго любовалась им не в состоянии оторвать своих глаз и сесть возле него. Учитывая, что именно я хотела сказать, лучше будет устроиться на противоположном конце кушетки.
Если Джуд был поражен тем расстоянием, которое я оставила между нами, то он не показал этого. Вместо этого он повернулся ко мне.
— Расскажи мне, — сказал он, и я знала, о чем он. Фактически, углубление в прошлое и рассказ о нем вслух было самое трудное из всех вещей, которые я делала.
Хорошо, что хоть он начал.
Я глубоко вздохнула.
— Когда, мне было тринадцать, и я должна была сделать свое первое превращение, наш вожак стаи — Армения Гарден Эстейт — праздновали его новую должность. Это случается каждые пятнадцать- двадцать лет, вожак добровольно уходит со своего поста или остается и борется с другими претендентами за пост. Вожак стаи — не только управляет стаей, но и всеми семействами. Он может уничтожить или повысить статус любой семьи, так что есть много желающих полизать ему задницу или сделать его счастливым.
Ладно, зачем я хожу вокруг да около, надо перейти к сути.
Так или иначе, церемония становления вожаком — это важное событие, и часть этого, — я прочистила горло, — часть этого события лишение девственности, но это должен быть новый волк, тот, кто никогда не изменялся перед ночью церемонии, — я посмотрела вниз на свои руки, — было несколько девочек, которые подходили на данную роль, но единственные родители, которые сами предлагали своего ребенка были моими, то есть предлагали меня.
Я посмотрела на него.
Лицо Джуд походило на камень.
— Это варварство.
Я засмеялась, но это был не счастливый смех.
— И это говорит вампир.
Он покачал головой.
— Есть разница между наказанием и убийством врагов и изнасилованием невинных детей. Прости, что я говорю, то, что думаю, но это пережитки прошлого.
— Ничего, я думаю приметно также, — я посмотрела на свои пальцы рук, которые впились в мои колени, — никто не говорил мне, в чем моя роль, все только твердили, что это большая честь для меня, и я помогу своей семье, если сделаю, то, что захочет новый вожак стаи, — я пожала плечами, — я не была глупа, но я была … можно сказать, наивна. Мои родители воспитывали меня строго, я училась в частной школе, не смотрела много телевизор, мало читала, так что мои познания о сексе были примитивны. Фактически, нулевые. Ночь полнолуния пришла, и некоторые старшие женщины пришли, чтобы забрать меня. Они посадили меня в ванную с большим количеством цветов, и я пахла как цветочный магазин, когда они закончили. Тогда они одели на меня белое платье, и повели к алтарю в лес.
Глаза Джуда расширились «У них есть алтарь?»
Я кивнула.
— Это, что-то вроде жертвоприношения, жертва — девственность девочки. Конечно, она не может быть лишена девственности, пока она не изменилась и не была на первой охоте. Дело в том, что иначе она еще не достигла половой зрелости. Но перед первой охотой ее привязывают к алтарю в ее человеческой форме, так что бы вожак мог рассмотреть ее и предложить ей утолить его жажду.
Я посмотрела на огонь, помня ту ночь, вновь переживая ее, ведь я так давно пыталась о ней забыть.
— Лус, — мягко сказал Джуд, — ты можешь не продолжать.
Я посмотрела на него.
— Да, я знаю. Ты же хотел услышать, вот я и рассказываю. Если, конечно, не хочешь слушать страшную историю?
Он посмотрел на меня серьезно.
— Я выслушаю, то, что ты считаешь, я должен знать.
— Отлично, — я опять посмотрела на огонь, так было легче говорить, когда мне было не видно жалость в его глазах, — они раздели меня и привязали к алтарю, — сказала я, вспоминая, какая была белая луна и беззаботно висела в небе, глядя на меня, — тогда он появился… и мне стало страшно.
Я закрыла глаза, вспоминая.
— Я не хотела раздеваться, мне не нравилось быть голой, и я никогда не имела … до меня никто не дотрагивался прежде. Так, как он лапал меня. Он … его руки были повсюду. На моих губах, груди, между … между моих ног.
Я с трудом сглотнула.
— Он даже засовывал пальцы в меня, чтобы проверить, насколько я напряжена. Тогда он поднялся ко мне на алтарь.
— Лус… — Джуд начал, но я сделала жест рукой, останавливая его. Я должна рассказать все или больше ничего не расскажу.
— Он поднялся ко мне на алтарь, — повторила я, — и он стал говорить, как это будет …, что он собирается со мной делать, как он собирается это делать, то есть … взять меня. Он… там были и другие мужчины альфы, и они смеялись, когда он говорил, насколько ему будет хорошо меня трахать, — я чувствовала подступающие слезы, но не могла остановиться, — он … он пытался взять меня, но я была слишком напряжена и начала кричать. Он засмеялся и сказал, что я могу кричать сколько угодно, пока не охрипну. Поскольку… потому что после охоты он все равно сделает это.
Что-то влажное и теплое скатилось по моей щеке и упало на сжатый кулак. Я не чувствовала, что кричала, но должно быть это было так. Однако истерика или нет, я должна была закончить свой рассказ.
— Я думала, что это недоразумение, то, что он делал, было не правильно. Нас учили, что нельзя позволять так себя трогать, и об этом надо рассказать самому близкому взрослому человеку. Как только они
