ждать ответ, а стихоплета извините, таланта у меня твоего нет».
Некоторые авторы пишут в стихах не потому, что пробуют свои литературные силы. Им просто как-то неловко разговаривать с поэтом прозой: уж раз, мол, ты так привык, так и мы из учтивости скажем по- твоему. Красноармейская вдова, крестьянка из Татарии, начинает просьбу: «Прости меня, почтенный, Демьян Бедный…»
Другой автор сообщает, что «пользуется приемами» «Демьяши, литературного папаши»…
Бедняк пишет благодарственное письмо на адрес «Правды». Добрые чувства свидетельствует стихами, чтобы оказать уважение, нисколько не помышляя о печати. Именно поэтому они и стоят того, чтобы их привести:
Но есть и другие «стихотворцы»: откровенно требовательные, наглые. Некоторые без обиняков сообщают, что готовы переехать в Москву — подыщи им службу и квартиру! Другие спрашивают: как писать, на какие темы? Третьи просят устроить стихи «как-нибудь». Один автор объясняет, что голодает, ночует на вокзалах, и сознается, что «мало знает технику стиха»; другой требовательней; горнорабочий из Донбасса послал в Москву два сценария и просит: «Вы — свой человек, узнайте и напишите мне». Третий сочинил сто стихов и желает быть… «вашим помощником и всей ВКП и также всем трудящимся, и я надеюсь, что моими стихами заинтересуются все трудмассы. Вы вполне отзоветесь на мои стихи, и прошу, чтобы Вы похлопотали перед Советским правительством об отпечатке моих стихов…».
Четвертый «печатался» в стенгазетах, а теперь «надумал перейти на газеты в Москве». Только он «слышал, что журналы обзавелись своими близкими журналистами и «чужому» трудно попасть, как бы хорошо он ни писал. Поэтому прошу Вас помочь продвинуть»…
Даже среди детей тоже есть авторы, которые ставят вопрос ребром. «Писать для меня — воздух», — заявляет ученик второй ступени откуда-то из-под Перми. И тут же оказывается, что его привлекают социальные темы, включая… проституцию. Ответ Демьяна на это письмо не известен, но есть другой, написанный позже, по такому же примерно поводу: восьмилетний Шура Софронов из города Ливны пишет «фундаментальные произведения» с помощью «секретарских» услуг кого-то из родных… Бедненький Шура! — восклицает Демьян, увещевая его «секретаря», «мне стало жаль его… Отпустите его на травку, пожалуйста, пусть кувыркается. Пусть детски озорует, яблоки из чужого сада ворует, но не пишет повести «в 10 частях». Какой ужас!» И Демьян серьезно излагает свои взгляды на раннее, «скороспелое» развитие, от которого не ждет ничего хорошего.
Нет, куда как приятнее получать от ребят просто приглашения: вот и с глухой станции Абдулино: «Скоро наша школа будет устраивать день Демьяна Бедного, так приезжайте…» — коротко и ясно. Поехать не удастся, а ответить надо. Надо не только отвечать корреспондентам, а и ходить на свидания с ними. Ну как откажешь? Поэт-крестьянин из села Карюкино приглашает:
«Хотя мне говорили, что ты не поэт, а ужасный прозаик, но я не верю и хочу с тобой познакомиться, а в Кремль не пускают, то выходи к церкви Василия Блаженного, в среду, в 4 часа; я там буду тебя ждать; я видел у нас в деревне твои стихи, как икона в хате: держут в красном углу…»
Или:
«Многоуважаемый Демьяша, хочу посетить тебя, чтобы рассказать тебе мою судьбу, как я бежал из дому и попал учиться, а я крестьянин настоящий, бедняк зарегистрированный, и о своем похождении и как проживаю в Москве очень поучительно могу обсказать».
«Ужасный прозаик» идет в среду к Василию Блаженному. В четверг «многоуважаемый Демьяша» встретится с тем, кто может все «обсказать». Труднее уважить такое: «Приезжай к нам на стэпи — незнакомый Вам товарищ монголец молодой…» И даже толкового адреса нету!
Самое хлопотливое дело, конечно, со стихами. Еще в двадцать пятом году Демьян дал объявление в журнале «Селькор», оповещая, что если… «поэт-корреспондент от меня ответа никакого не получает, это значит, что стихи, на мой взгляд, признаны плохими, и я не дал ответа, чтобы не огорчать автора. Обычно же я с хорошими стихами вожусь, исправляю, если надо, и сдаю в печать».
Последняя фраза, вероятно, еще больше обнадежила авторов. Мусора много. Но иногда — такие радости! Вот среди серых строк попалась одна: «…песком хрустящие объедки…» Все домашние помнят, как Демьян долго повторял три слова, спрашивал: «Как сказано? Ведь этот человек не может быть бездарным! Такая строка!» Вместе с тем бывали случаи, когда он отказывал в поддержке профессиональным поэтам. Об этом говорит письмо к писателю Ефиму Зозуле, с которым Демьян не был близок, но знал о его великолепных качествах редактора, человека мягкого, умеющего работать с людьми. Потому-то и обратился к нему:
«…Окажите т. Бердникову максимум внимания и ласки, смягчивши то неприятное впечатление, какое на него произведет мой отказ написать предисловие». Демьян, отказывая в этой просьбе, утверждает, что «стихи… следовало бы (с отбором и правкой) издать отдельной книжицей». В чем же дело? Почему, если «следует издать», поэт не удовлетворяет просьбы автора? «Хотел бы дать, но не могу, — пишет он. — Лукавить не умею. Не в моем они вкусе…», «Видит бог (!!), не могу!»
Демьяна оттолкнула, как он говорит, «изощренность ритмики… попытки писать не просто, а с закорлючинами, с претензией…». Поскольку Демьян далек от нетерпимости — пусть поэт издается на здоровье, но лукавить?.. Нет! Демьяна куда больше привлекает работа с самыми неопытными авторами. С давних времен. И не в одной деревне, наверное, сохраняются, а скорее всего уже пропали десятки писем, подобных тому, что пришло когда-то на адрес крестьянина Григория Чеснокова:
«Почтовое отделение Тужа, Яранского уезда, Вятской губернии, деревня Евсино.
…Ваше стихотворение мною… отшлифовано… Но сюжет сохранен в полной неприкосновенности. Вам теперь станет ясно без пояснений, в чем — с моей точки зрения — недочеты Вашего произведения. Если у Вас сохранился оригинал… то Вы можете не без пользы произвести сверку.
…В редакцию «Бедноты» мною послано письмо, чтобы Вам был выслан гонорар. Какой, пока секрет. Но достаточный, чтобы приобрести на него хорошую корову. Назовите ее «Демьянихой». Мне приятно будет знать, что Ваши детишки — есть они у Вас? — будут вспоминать меня… парным молоком.
…Сколько Вам лет? Если много, то… Понимаете сами. Стихи не так-то легко даются. Если Вы будете и далее присылать свои стихи, то не обессудьте, если я не всегда отвечу. У меня времени в обрез. А жить так-то ли много осталось? Врачи чего-то не особенно мое здоровье одобряют. Надо, стало быть, мне поторопиться — пописать побольше в срок, какой мне здоровье отпустит.
Сообщите, какое впечатление произведет на крестьян подшлифованное мною стихотворение. «Ай да Чесноков, мать твою! — скажут. — Демьяна передемьянил!» И невдомек им будет, что Демьян тут «поддемьянил».
Всех благ! И хорошей «Демьянихи»!»
Несмотря на то, что поэт просил «не обессудить», он написал Чеснокову и после, рекомендуя «поучиться. Читайте Пушкина, Лермонтова и Некрасова. Глазами и ухом. Лучше стариков никто не писал».
Это свидетельство отношения Демьяна Бедного к стихотворным начинаниям крестьянских корреспондентов сохранилось благодаря сыну Григория Чеснокова: став военным летчиком, потом журналистом, он понял значение писем, полученных еще когда он пил парное молоко «Демьянихи». Сын
