скованной.
— Мне все-таки чем-то нравится Колин, — сказала она. — Он так умеет обнимать! Отличный парень… Только Матт… Просто не знаю… Колин не обладает и половиной достоинств Матта, хотя, правда, Матт тоже по природе холостяк. Я немного испугана тем, что придется пользоваться его материальными благами. Все время испытываешь головокружение, находясь в окружении таких вещей, какие есть у него, так и тянет куда-нибудь сбежать.
— У Колина навязчивая идея, — осторожно вставил Суорски.
— Он считает, что Кеннеди загипнотизировал тебя, чтобы ты влюбилась в Снайдера. Я говорил ему, что это невозможно, но он настаивает.
— О, нет, нет, нет, — сказала она очень пылко. — Это не так. Я расскажу вам, как было. Они два раза проверили мои эмоции — оказывается, после длительных физических тренировок, таких как бег, граница между ними притупляется, но никогда не стирается. А в третий раз Кеннеди положил меня под гипнотизатор — так он называл эту машину. Я уснула и проснулась через три часа, и он отпустил меня домой. Я чувствовала себя хорошо, была счастлива, во всем видела что-то возвышенное, а потом постепенно поняла, что люблю мистера Снайдера, поняла, что значит для меня Матт. Я позвонила ему в тот вечер, и он сказал, что машина Кеннеди ускоряет работу человеческого мозга на короткое время. Я и сама чувствовала, что соображаю гораздо лучше, чем обычно. Сделал ли что-то Кеннеди — я не знаю, но мне все это кажется достаточно забавным и оригинальным. Когда вы с ним познакомитесь, то поймете, что он похож на… Он почти Бог — сильный, мудрый, хороший. Он…
Ее голос был едва слышен. Она сидела, бессмысленно уставясь на стакан.
— Знаете, — нахмурился Суорски, — после всего, что вы тут сказали, мне кажется, Колин прав.
— Не говорите так! — Она вскочила и влепила ему пощечину. — Кеннеди хороший! Все вы дряни, сидите тут говорите гадости за его спиной, а на самом деле мизинца его не стоите и…
Она вылетела из комнаты, оставив хозяев несколько ошеломленными.
Суорски рассказал об этом Фрэйзеру.
— Удивительно. — Он пожал плечами. — Ее ярость не кажется естественной, я начинаю соглашаться с твоими выводами. Но что можно сделать? Полиция?
— Я пытался, — скучно сказал Фрэйзер. — Они смеялись. Когда я пытался настаивать, меня чуть было не упекли в тюрьму. Но самое неприятное — никто из тех, кто знаком с машиной Кеннеди, не согласится дать против него никаких показаний. Он сделал так, что они поклоняются ему.
— Так ты дойдешь до безумия. Это всего лишь гипотеза. Я отказываюсь верить в твои предположения, пока не найдется несколько вещественных доказательств. Что ты намерен предпринять?
— Ладно, — сказал Фрэйзер без всякого выражения. — У меня есть несколько тысяч сбереженных долларов и я помогу Джуди. Слышал басню о льве? Он был сильнее медведя, тигра и носорога, но маленький комар, напав, победил его. — Колин встал. — Пока! Надо торопиться. До свадьбы всего шесть недель.
3
Ему постоянно досаждали мерзкие тени, ведущие гнусные разговоры, мешающие работать и думать, где бы он ни находился, они радовались ударам судьбы и наваливались тяжестью после спиртного, они громко шептались каждый вечер и мешали спать, и нельзя было вызвать полицию и пожаловаться на них, потому что тогда его точно упрятали бы в психушку.
Фрэйзер сидел в своей комнате уже недели две и как раз дошел до такого состояния. Однажды, когда он пытался сосредоточиться на очередной математической матрице, зазвонил телефон. Фрэйзер равнодушно подошел и поднял трубку. Трезвый голос логики подсказывал, что это не могла быть Джуди, как бы в глубине души он ни надеялся. В трубке раздался мужской голос:
— Мистер Фрэйзер?
— Да, — проворчал он. — Чем обязан?
— Это Роберт Кеннеди. Я хочу поговорить с вами.
Фрэйзеру показалось, что его сердце вот-вот выпрыгнет, но он ничем не проявил своего состояния.
— Давайте, говорите.
— Мне бы хотелось, чтобы бы вы пришли ко мне домой. Быть может, разговор будет долгим.
— М-м-м-м… — Результат превосходил самые смелые ожидания Колина, но он оставался резок. — О'кей. Но учтите, что я во всех подробностях рассказал об этом деле нескольким людям. Если со мной что- нибудь случится…
— Вы пускаете слишком много пыли в глаза, — буркнул Кеннеди. — Ничего не случится. Во всяком случае, вы неправильно поняли, кто были те двое. Это всего лишь два детектива, которых я нанял.
— Я приду, — сказал Фрэйзер и опустил трубку, внезапно поняв, что взмок от напряжения.
Ночной воздух обдал его холодом, когда он выскочил на улицу, и отрезвил голову. Он остановился, на секунду ощутив город огромной безликой машиной, перемалывающей человеческие судьбы, и подумал, что если человек постоянно находится в поле чьего-нибудь зрения, это дает ему какое-то чувство надежности, но иногда, оторвавшись мыслями от привычных дел и остановившись на мгновение, он испытывает беспомощность и одиночество.
Он нашел адрес Кеннеди и добрался до тихой и уютной Пятидесятой.
— Полагаю, вы со своей навязчивой идеей притащили с собой оружие, на всякий случай, — встретил его Кеннеди. — Это может когда-нибудь принести вам неприятности.
— Нет, — ответил Фрэйзер. — Неприятностей не будет.
Его взгляд обежал комнату. Одну стену целиком занимали книги, показавшиеся Фрэйзеру бесполезными. Мебель, хотя и огромных размеров, была расставлена со вкусом. Он посмотрел более внимательно на три портрета, висящие над камином: в центре пожилая женщина и два юноши по бокам.
— Моя жена, — сказал Кеннеди, — и мои мальчики. Они все умерли. Хотите выпить?
— Нет. Я пришел поговорить.
— Что вы так боитесь? Я не сатана, — сказал Кеннеди, — я люблю книги и музыку, хорошее вино и хороший разговор. Я человек, как и вы, только у меня есть цель.
Фрэйзер сел и стал набивать свою трубку:
— Да-да, продолжайте, я слушаю.
Кеннеди поставил свой стул прямо перед Фрэйзером и жестко взглянул на него, прищурив глаза за стеклами очков:
— Почему вы досаждаете мне?
— Я? — Фрэйзер удивленно поднял брови.
Кеннеди сделал нетерпеливое движение.
— Давайте не будем играть словами. Здесь нет свидетелей. Я хочу говорить правду и хочу, чтобы вы сделали то же самое. Мне известно: вы достаточно убедили Мартинеза помочь вам в этом дурацком расследовании. Что вы хотите?
— Я хочу вернуть себе свою девушку, — сказал Фрэйзер. — Надеюсь, моя нелестная оценка…
Кеннеди вздрогнул.
— Знаете, я сожалею. Это один из аспектов моей работы, который мне ненавистен. Мне не нравится, когда говорят, будто я не слишком учен. Меня вполне удовлетворяют скромные желания моих клиентов, и я рад, что могу сделать их счастливыми. Не скрою, некоторые женщины действительно были, пусть и незначительной, но частью моей работы.
— Ваше детище способно делать ужасные вещи!
— Что за ужасы вы себе вообразили? Эти девушки любят — нормальное, искреннее чувство. Они не
