После этих слов Эверарду стало как-то легче при мысли о том, что ему предстояло сделать.
— Сейчас мы полетим вперед — и скуттер будет скользить по воздуху.
Боерик восхищенно крякнул.
— А сейчас мы спрыгнем сразу вниз, на землю твоей родины.
Эверард включил тумблер маневрирования. Скуттер на бешеной скорости сделал мертвую петлю и вышел из нее в пике. Зная, что произойдет, Эверард еле удержался в седле. Он так и не понял, когда именно выпал Боерик; только краем глаза успел он заметить человека, камнем летящего сквозь пространство в море, и пожалел, что увидел это.
Затем патрульный позволил себе недолгий отдых, зависнув у самой поверхности воды. Сначала его пробрала дрожь: успей Боерик выстрелить… Потом он почувствовал угрызения совести. Отогнав от себя ненужные мысли, он сосредоточился на проблеме спасения Ван Саравака, поставил верньеры пространства на один фут от скамейки, где находились пленники, настроил время на одна минута после того, как они с Боериком отбыли. Правая его рука лежала на панели управления, ему предстояло действовать быстро, — а левую он оставил свободной.
Держите шапки, ребята! Поехали!
Машина возникла из воздуха, прямо перед Ван Сараваком. Эверард схватил венерианина за рубашку, притянул его к себе, внутрь пространственно-временного силового поля, в то время как правая его рука, проделав все необходимые переключения, уже нажимала главный тумблер.
От металлической поверхности скуттера отскочила пуля. Эверард успел увидеть что-то бешено кричащего Арконски. А затем — все исчезло, и они оказались на травянистом холме, спускавшемся к морю две тысячи лет назад.
Нервное напряжение взяло свое: Эверард, весь дрожа, упал головой на панель управления.
В чувство его привел крик. Он обернулся, чтобы посмотреть на Ван Саравака, распростертого на склоне холма.
Одна рука венерианина все еще обнимала талию Дейрдры.
Ветер стих, море набегало на берег широкой пенистой волной, по небу плыли высокие облака.
— Не могу сказать, что осуждаю тебя, Ван. — Эверард ходил взад и вперед возле скуттера, глядя в землю. — Но это безусловно усложняет наше положение.
— Что мне оставалось делать? — спросил венерианин с болью в голосе. Оставить ее на растерзание негодяям или дать ей исчезнуть из жизни вместе со всем ее миром?
— Вспомни, как действует психовнушение, которому нас подвергли в Академии. Без разрешения мы не можем сказать ей правду, даже если и захотим. А я к тому же еще и не хочу.
Эверард взглянул на девушку. Она стояла, тяжело дыша, но в глазах ее светилась радость. Ветер трепал ее волосы и длинное тонкое платье.
Она тряхнула головой, как бы пытаясь освободиться от кошмара, подбежала к патрульным и схватила их за руки.
— Прости меня, Мэнслах, — выдохнула она. — Я должна была догадаться, что ты не продашь нас.
Она поцеловала их обоих. Ван Саравак, как и следовало ожидать, с готовностью ответил, но Эверарду не удалось себя пересилить. Он вспомнил об Иуде.
— Где мы? — продолжала она. — Похоже на Лланголен, но нет жителей. Или вы привезли меня на Счастливые острова?
Она подпрыгнула на одной ноге и принялась танцевать среди цветов.
— А можно нам отдохнуть здесь немного, прежде чем мы вернемся домой?
Эверард тяжело вздохнул.
— Боюсь, что у меня для вас дурные вести, Дейрдра, — сказал он.
Она замолчала. Он увидел, как она вся сжалась.
— Мы не можем вернуться. Это… заклинания, которые мне пришлось использовать, чтобы спасти нашу жизнь. У меня не было выбора. Но теперь из-за них мы не можем вернуться домой.
— И никакой надежды? — Он едва расслышал ее слабый голос.
— Нет, — сказал он, чувствуя резь в глазах.
Она повернулась и медленно пошла прочь.
Ван Саравак мотнулся было следом, но остановился и сел рядом с Эверардом.
— Что ты сказал ей?
Эверард повторил.
— По-моему, это самый лучший компромисс, — сказал он. — Я не могу отослать ее обратно, в тот мир, который скоро перестанет существовать.
— Ты прав.
Ван Саравак некоторое время сидел молча, глядя на море. Потом спросил:
— Какой сейчас год? Примерно время Христа? Тогда мы все еще находимся позже ключевого момента.
— Да. И нам все еще предстоит выяснить, когда он был и в чем заключался.
— Надо обратиться в отделение Патруля в более ранние века. Там мы сможем получить необходимую помощь.
— Может быть.
Эверард улегся на траву и стал глядеть в небо, буквально раздавленный физической усталостью после всего, что им довелось пережить.
— Хотя я думаю, что ключевой момент мне удастся установить прямо здесь, с помощью Дейрдры. Разбуди меня, когда она вернется.
Она вернулась с сухими глазами, хотя по лицу ее было заметно, что она плакала. Когда Эверард спросил, поможет ли она ему в его деле, Дейрдра кивнула.
— Конечно. Моя жизнь принадлежит тем, кто спас ее. ПОСЛЕ ТОГО КАК МЫ САМИ ВТЯНУЛИ ТЕБЯ В ЭТУ ИСТОРИЮ.
Эверард осторожно сказал:
— Я просто хочу узнать от вас кое-какие сведения. Слышали ли вы о… о том, что можно человека усыпить и во сне он будет делать все, что ему говорят?
Она неуверенно кивнула.
— Я видела, как это делали медики-друиды.
— Это не причинит вам вреда. Я только хочу, чтобы вы заснули и могли вспомнить во сне все, что когда-либо знали, даже если вам кажется, что вы это забыли. Это не займет много времени.
Она была так доверчива, что ему стало совестно… Применяя методы, изученные в Патруле, он погрузил ее в гипнотическое состояние полного раскрытия памяти и выудил из ее мозга все, что она когда- либо читала или слышала о Второй Пунической войне. Этого оказалось вполне достаточно для его целей.
В 219 году до нашей эры Ганнибал Барка, правитель карфагенской Испании, осадил Сагунт. После восьми месяцев осады он захватил его, и это вызвало задолго до того задуманную им войну с Римом. В начале мая 218 года он пересек Пиренеи с армией в 90 000 пехотинцев, 12 000 конников и 37 слонами, прошел Галлию и перевалил через Альпы. Потери его в пути были огромны: к концу года к Италии подошло только 20 000 пехотинцев и 6000 конных воинов. Тем не менее, около реки Тицин он встретил и разгромил превосходящие силы противника. В течение следующего года он дал римлянам еще несколько кровопролитных, но победоносных сражений и вошел в Апулию и Кампанью.
Апулийцы, луканы, бруттии и самниты перешли на его сторону. Квинт Фабий Максим повел ожесточенную партизанскую войну, которая разорила Италию, но так ничего и не решила. Тем временем Газдрубал Барка спешно собирал в Испании новое войско и в 211 году прибыл с подкреплениями. В 210 году Ганнибал захватил и сжег Рим, а к 207 году последние города конфедерации были вынуждены сдаться ему.
— Вот оно, — сказал Эверард и погладил медноволосую головку девушки, лежавшей перед ним. — Теперь усни, спи спокойно и проснись с радостью в сердце.
— Что она тебе рассказала? — спросил Ван Саравак.
