поводу.
— Значит, военные. Джонас Ио, — Хейм встал и направился к выходу.
— Куда вы? — Вадаж схватил его за руку. Однако, это было все равно, что пытаться остановить лавину.
— Возьму оружие, — сказал Хейм. — и в Чикаго.
— Нет. Постойте. Да стой же, дурак чертов! Что вы можете сейчас сделать, кроме как спровоцировать убийство Лизы?
Хейм качнулся и остановился.
— Возможно, Ио знает об этом, а может, и нет, — сказал Вадаж. — Нет никаких сомнений в том, что конкретной информацией о ваших планах никто не располагает, иначе они просто подключили бы к этому Мирный Контроль. Быть может, похитители не имеют абсолютно ничего общего с военными. Страсти постоянно накаляются. И этот тип людей, должно быть ощущает потребность непременно изобразить из себя героев драмы, нападать на прохожих на улицах, устраивать похищения, ублажать свои маленькие грязные 'я' — да, на Земле таких много даже в высших классах, и все они сходят с ума от собственной никчемности. Им все равно, какой лозунг избрать. «Мир» просто наиболее престижный.
Хейм вернулся, взял бутылку, трясущимися руками налил себе в бокал.
— Они хотят убрать меня с дороги, — повторил он про себя. — Убрать с дороги. Убрать с дороги, — повторял он про себя. — Хоть убей, но я не вижу никакого выхода! — воскликнул он.
— Как?
— Лиза в руках фанатиков. Чтобы ни случилось, они не перестанут меня ненавидеть. И они все время будут опасаться, что она сможет их узнать.
Андре, помоги мне!
— У нас еще есть время, — огрызнулся Вадаж. — И лучше провести его с пользой, чем закаты истерики.
Хейм поставил бокал и постарался собраться с мыслями.
— Прежде мне приходилось нести ответственность за жизнь людей, подумал он, и в нем разом проснулись старые рефлексы командира. — Надо сконструировать смелую теоретическую матрицу и выбрать курс с минимальными негативными затратами.
Его мозг заработал, словно компьютер.
— Спасибо, Андре, — сказал он.
— Может быть, насчет своих людей в полиции — это с их стороны просто блеф? — осведомился Вадаж.
— Не знаю, но лучше не рисковать.
— Тогда… мы откладываем экспедицию, отказываемся от того, что говорили о Новой Европе, и ждем?
— Возможно, это единственное, что нам остается, — голова у Хейма гудела. — Хотя я считаю, что это будет неверный шаг, даже если мы сделаем его ради спасения Лизы.
— Что же остается? Нанести ответный удар? Каким образом? А может, частные детективы смогли бы отыскать…
— а где искать? По всей планете? О, можно, конечно попробовать, но…
Нет, пока у меня не возникла эта идея с капером, я словно бы сражался с туманом, и вот теперь я снова в тумане, и должен снова из него выбраться.
Нужно что-то определенное — такое, о чем они не догадаются, пока не будет слишком поздно. Ты был прав нет смысла угрожать Ио, и даже, как мне кажется, обращаться к нему с просьбой. Единственное, что имеет для него значение — это выбранный ими курс. Если мы тоже могли бы этого придерживаться…
Хейм вдруг взревел так, что задрожали стены, а Вадаж едва не был сбит с ног, когда эта огромная туша пронеслась мимо него к телефону.
— Вот дьявол, да в чем дело, Гуннар?
Хейм отпер один ящик письменного стола и вытащил оттуда свой личный телефонный справочник. Теперь в нем среди прочих номеров был и закодированный номер неофициального телефона Мишеля Кокелина. Ф (и о? /о) И 0930 Калифорнии — было сколько? 1730 — в Париже. Его пальцы нажали на кнопки.
На экране появился конфиденциальный секретарь.
— Бюро де… о, мистер Хейм!
— Прошу вас, соедините меня, пожалуйста, с министром, — сказал по-французски Хейм.
Несмотря на обстоятельства, Вадаж поморщился, услышав варварское произношение своего патрона, которое, по мнению последнего, было весьма сносным.
Секретарь взглянул на его выражение лица, подавил вздох и нажал на кнопку. Его изображение тотчас сменили устарелые черты Кокелина.
— Гуннар! Что такое? Новости о вашей дочери.
Хейм рассказал ему об всем, лицо Кокелина стало пепельно-серым.
— О, нет, — сказал он. — Это конец всему.
— Угу, — отозвался Хейм. — Лично я вижу лишь один реальный выход. Моя команда теперь уже
