В этом обращении к небесному Богу Иов все–таки апеллирует к увещеваниям своих друзей, по мнению которых грех следует из непослушания. Энергичная защита Иова напоминает речь в суде. Однако из последующего материала книги становится понятно, что Иов понимает в происходящем столь же мало, как и его друзья. Именно это дало Фореру основание не только восхищаться «клятвой невиновности Иова», но и критиковать его за высокомерие:
С одной стороны, Иов — праведный, чистый, совершенный человек, имеющий право настаивать на собственной безгрешности. С другой стороны, он — человек титанического, прометеевского типа, которого Бог лишил преуспевания и счастья и который противостоит Богу с уверенностью в собственной правоте и надеждой победить Его. Он пытается заставить Бога признать собственную невиновность и абсолютную праведность. Попытка Иова оправдаться, прикрываясь видимостью закона, только усиливает конфликт этой главы. Главные элементы этой темы — клятва в невиновности, занимающая значительную часть 31–й главы, и призыв к суду в стихах 31:35–37. Благодаря этим двум элементам Иов превращается в героя– победителя, уверенного в законной и бесспорной победе над Богом. Однако на самом деле он всего лишь заблуждающийся слепец, исходящий из субъективного понимания совести и противопоставляющий лжеучению своих друзей свое собственное, столь же ложное… Клятва в невиновности и появление Иова перед Богом позволяют автору книги поставить под сомнение его «праведное» поведение и репутацию совершенного с моральной точки зрения человека, поскольку кроме всего прочего он должен уметь доверять, а он не умеет, уподобляясь в своем бунте титану Прометею
Главы 32–37 содержат продолжение спора, начатого в главах 3–27. В них впервые появляется четвертый друг, Элиуй. По мнению большинства ученых, эта часть представляет собой поздний и довольно неуклюжий довесок к основному тексту, изначально же он заканчивался словами: «Слова Иова кончились» из стиха 31:40, — за которыми сразу же следовал ответ ГОСПОДА, начинающийся в стихе 38:1. Как бы то ни было, со стиха 38:1 начинается второй спор, на этот раз между Иовом и ГОСПОДОМ, завершающийся в конце поэтической части книги, в стихе 42:6. (Важно отметить, что в стихе 38:1 Бог называется ГОСПОДОМ, так же как он назывался в прозаических вводных главах 1 и 2, хотя в поэтических главах 3–37 это имя не употреблялось. Повторное обращение к имени ГОСПОДА отражает желание автора сказать, что Бог, с которым борется Иов, Бог Израиля, не просто какой–то божок одной из религий, но истинный Бог, Создатель неба и земли, знающий все тайны.)
Во время второго спора ГОСПОДЬ говорит дважды (38:1–39:30; 40:1–41:34). Дважды Он обращается к Иову с предложением, возможно насмешливым, судиться (38:2–3; 39:32–33). Иов также дважды отвечает Богу (39:34–35; 42:1–6). Очевидно, что речи ГОСПОДА непропорционально длиннее речей Иова, ибо ГОСПОДЬ полностью доминирует в споре. Речь Иова меркнет перед могуществом, тайной и красноречием ГОСПОДА. Иов, красноречиво споривший с друзьями в первой части книги, не может ничего сказать в свою защиту перед превосходящим его собеседником.
В своих бурных речах ГОСПОДЬ говорит о себе как о величественном, полновластном Творце, восхищаясь красотой и чудесами сотворенных Им самим существ. Самовосхваления, запечатленные в этих речах, прежде всего говорят именно о недосягаемом могуществе ГОСПОДА, Создателя, непостижимом для Иова. Более того, стоит отметить, что в своих лирических пассажах ГОСПОДЬ не обращает никакого внимания на вызывающие требования Иова, демонстрируя полное равнодушие к его проблемам. Иов ведь — практически ничто по сравнению с величием божественной власти. Не очень ясно, как этот второй спор между, казалось бы, совершенно неравными противниками соотносится с первым спором Иова с его друзьями. Более того, между первым (3:1–27:23 и 32–37) и вторым (38:1–42:6) спорами существует драматическое «несоответствие». Возможно, что это драматическое «несоответствие» имеет непосредственное отношение к последовательности речей.
С точки зрения грозного Творца, являющегося в буре, в предшествующем споре нет совершенно никакого смысла, поскольку прения о страдании, вине и невиновности ничего не значат по сравнению с великой тайной жизни с Богом, знающим все человеческие устремления. Бог говорит о самом себе: «Как Ты велик», — и эти слова перемещают Иова со всеми его страданиями на самый край религиозной жизни. Именно это и хочет сказать автор текста: и Завет, основанный на расчете, и традиция премудрости — ничто перед лицом мира, управляемого великим Творцом. Ответы Иова ГОСПОДУ кратки и, по–видимому, исполнены смирения. В первом ответе Иов проявляет уважение к ГОСПОДУ, уступает Его неоспоримому величию (40:3–5).
Второй ответ Иова более загадочен (42:1–6). По мнению большинства комментаторов, стих 6 свидетельствует о подчинении Иова ГОСПОДУ, об его отказе от собственных слов, произнесенных ранее, и начале жизни, исполненой доверия к ГОСПОДУ:
Для большинства комментаторов значение этого фрагмента ясно: Иов, творение Божье, предстает перед своим Создателем, как ребенок перед Отцом. На самом деле, несмотря на протесты и жалобы, он всегда был исполнен надежды и веры. Его вера в собственную невиновность равна его вере в Бога, поэтому он не отказывается от невинности.
Он не отказывается от нее и потому, что Яхве не повторяет обвинений, выдвинутых тремя друзьями. Он не уступает под натиском, кажущимся ему несправедливым. Однако Бог дал понять Иову, что справедливость не может быть втиснута в узкие рамки учения о воздаянии. Иов же понимает, что проявил неуважение в своих речах. Он кается и предлагает смиренно понести наказание, сидя в прахе и пепле
Но сам Гутьеррес поправляет себя:
Речь Иова означает: «Я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле».
«Прах и пепел» — неотъемлемый атрибут страданий и плачей; другими словами, этот образ соответствует положению Иова, описанному до начала диалога (см. 2:8–12). Этот ключевой стих свидетельствует об изменении взглядов Иова. Он перестает стенать. Слова Бога показали Иову, в чем его неправедность. Иов не раскаялся в своих словах и не взял их обратно, но понял, что ему нет смысла продолжать жаловаться… В своем последнем ответе Богу он выражает не раскаяние, но
В то же время 42:6 не прост: он ироничен, возможно, намеренно двусмысленен. Некоторые слова в речи Иова имеют несколько оттенков значения, грамматика стиха туманна. Возможно, заключительная речь Иова — вовсе не уступка ГОСПОДУ, но вызов, в котором Иов признает лишь превосходящую мощь и власть Создателя. Возможно, и даже вероятно, что автор вообще не собирался предлагать ясного разрешения
