фантастическая.
Но Семенычу повезло, он выскользнул за дверь без всяких увечий, не удержался и, пользуясь тем, что Сусанна теперь от него довольно далеко, а главное, стоит спиной, досадливо плюнул.
– Чай они пьют, – продолжила Сусанна. – Бездельницы. А ты, лошадь здоровая, в коротких штанах, – комплимент адресовался Софье, – весь срам наружу, смотреть противно… Полный дом дармоедов, а за порядком смотреть некому.
– Тетушка, не хотите ли чаю? – ласково предложила я.
– Пила уже. Три раза пила. Ты мне лучше скажи, кто к тебе шастает, бесстыдница? Только мужа похоронила, чтоб на нем, кровопийце, на том свете черти воду возили, а уже за старое? В монастырь тебе надо, грехи замаливать, а ты все…
– Если она уйдет в монастырь, вам придется переехать в дом для престарелых, – ядовито сказала Софья и улыбнулась от уха до уха. – Так что подумайте, прежде чем давать дурацкие советы.
– Тебя забыли спросить. Молиться тебе надо, – вновь обратилась ко мне Сусанна, – а не с мужиками шашни крутить. Бесстыдница.
– Тетушка, какие шашни? Я весь год в посту и молитве. В эротическом смысле.
– А к кому тогда шастает? Значит, к этой голенастой.
– Вот уж нет, – возмутилась Софья. – Да с чего вы взяли?
– А с того, что слышу. Две ночи подряд по коридору шмыг-шмыг, возле твоей двери затихнет, а через час назад – шмыг.
– Через час? Это не ко мне, – покачала головой Софья. – Я б своего до утра не отпустила.
– Слушать тебя тошно, – рыкнула Сусанна.
– Тогда с глупостями не приставайте.
– А вам не послышалось? – спросила я, нимало не сомневаясь в правоте Сусаниных слов, что-что, а слух у старушки отменный, так же, как и взгляд. Ей бы в милиции служить розыскной собакой.
– Мне не слышится, потому как я в трезвом уме пребываю. Водку ящиками не заказываю.
– Тетушка, вам никто не говорил, что подслушивать нехорошо? – робко заметила я.
– Тебе в ноги мне поклониться надо, – возвысила она голос. – На мне весь дом держится. Если б не я, ты давно бы по миру пошла с такими-то друзьями и советчиками.
– Давайте вернемся к тому, кто шастает по коридору, – дипломатично предложила Софья.
– Шастает, – удовлетворенно кивнула тетушка. – Две ночи подряд, либо к тебе, либо к Ларке. У вас двери напротив, он там замирает, и более его, подлеца, не слышно.
Мы с Софьей с недоумением взглянули друг на друга. В том, что ко мне никто не «шастает», я была абсолютно уверена, но и в том, что шастают к Софье, тоже сомневалась. Прежде всего, таиться ей ни к чему, ее возлюбленный мог появиться здесь вполне официально. А если не мог? Если он по какой-то причине вынужден хранить свою любовь в тайне? Софья совершенно не способна иметь от меня секреты, непременно бы проболталась. Да и я заметила бы ее мучения, потому что по-другому словесное воздержание и не назовешь.
Однако, если Сусанна говорит «шастает», тут тоже можно не сомневаться, ее качества ищейки заслуживали лучшего применения. Выходит, Софья вынуждена скрывать от меня возлюбленного, а скрывать она его может лишь в том случае, если ее интересы идут вразрез с моими. Если учесть, что у меня нет мужчины даже на примете, то… «Макс, – подумала я. – То-то она так беспокоится о моей нравственности». Софья смотрела на меня с задумчивостью, потом вдруг поморщилась, закусила губу и отвернулась. Почему- то я была уверена, что то же самое имя пришло в голову и ей. Интересно, почему она отвернулась: решила, что я догадалась, или подозревает, что он действительно ходит ко мне, и досадует на мою неосторожность? Надо бы все это выяснить, разумеется, когда мы избавимся от Сусанны.
– Что примолкли, вертихвостки? – точно получив сигнал к бою, возопила старушка.
– Может, вам стоит принимать успокаивающее? То есть я хотела сказать снотворное? – поспешно поправилась я.
– Я бы и так прекрасно спала, не устрой вы в доме бордель.
– Это уж слишком, – пробормотала Софья и зачем-то схватила сахарницу. Я испугалась, что она, чего доброго, метнет ее в старушку, и торопливо поднялась.
– Меня ждет парикмахер.
– Все прихорашиваешься, – мгновенно отреагировала тетушка. – Прямо расцвела, как мужа-то схоронила. Другие слезы льют, а ты все хорошеешь. Вон как скачешь, точно коза. А ведь уже не девочка. Сколько тебе годов-то будет, я все забываю?
– Я ровно в пять раз моложе вас, – ответила я с ласковой улыбкой. – Вы вполне могли бы быть моей прапрабабушкой.
– Это точно, – кивнула Софья. – Возьмите калькулятор и сосчитайте. Только боюсь, что свой возраст вы успели забыть.
– Не волнуйся, – ответила Сусанна, а мы поспешили покинуть веранду, таким образом, поле боя осталось за ней.
– Когда-нибудь я ее придушу, – мечтательно сказала Софья. – Слушай, а каков возраст долгожителя, зарегистрированного в Книге рекордов Гиннесса? – с беспокойством спросила она.
– Каким бы он ни был, Сусанна его переживет, – сладким голосом убила я чужую мечту. – Авраам жил девятьсот лет, если верить Библии.
– Кто ж Библии не верит? Мама дорогая… – Мы разом засмеялись, спускаясь по лестнице.
