– Надо.
– Пошел ты к черту…
– Скрепили новый союз горячими объятиями? Разумно. Только обольщаться не советую.
– Если честно, – вздохнула я, – вы мне оба осточертели.
– Это я как раз могу понять, – охотно согласился Алексей. – Но речь сейчас не об этом. Я не хочу, чтобы ты наделала глупостей. Будь хорошей девочкой, ни во что не лезь, что бы ни случилось. О’кей?
– Да пошел ты… – повторила я и бросила трубку.
Телефон опять зазвонил. Решив, что это Алексей, я зло чертыхнулась, включила автоответчик, и голос Марины Логиновой позвал:
– Геля, перезвони мне. Ужасная беда, Майка разбилась.
Я схватила трубку и, не помня себя, заорала:
– Что?
– Майка разбилась, – давясь слезами, заговорила Марина. – Вчера, поздно вечером. Ехала из казино. Ты же знаешь, среда у нее святой день. Конечно, выпила. На всей скорости врезалась в ограждение на проспекте Космонавтов. До больницы не довезли. Ужас, просто в голове не укладывается… – Она еще что- то говорила, но я уже не слушала.
Майка погибла. Звонок Алексея… Что он имел в виду? Он что, знал? Я набрала номер его сотового.
– Не могу поверить, что ты просто соскучилась по мне, – насмешливо отозвался он.
– Прекрати. Мне сейчас позвонили. Погибла моя подруга.
– Сочувствую. Хочешь, чтобы я тебя утешил?
– Ты объяснишь мне, в конце концов, что происходит? – закричала я.
– Пусть тебе муж объяснит, – зло ответил он и отключился.
Я тупо смотрела на телефон какое-то время, потом набрала номер мужа.
– Анатолий Викторович уехал, – торопливо начала объяснять секретарь, узнав мой голос, – к Максиму Васильевичу. Вы уже слышали? Такое несчастье.
Я позвонила на сотовый Анатолия, аппарат отключен. Куда он поехал, в офис, к Максу домой? Вряд ли Макс сейчас в офисе, впрочем… Я вновь набрала номер.
– Максим Васильевич уехал. Кто его спрашивает?
Я бросила трубку и снова набрала номер Макса, на этот раз домашний. Долгие гудки, автоответчик выключен. Я схватила сумку, нашла ключи от машины и бросилась в гараж. Майка погибла… Юльку сбила машина, а Майя разбилась сама. Сама? Или кто-то помог ей? Кто, зачем? Ну давай, произнеси то, что думаешь… Она рассказала о нашем разговоре? И что? Ее убили? Потому что она знала, что Макс встречался с Олегом? Кто убил? Сам Макс? «Я никогда в это не поверю, – пробормотала я. – Да? А ты бы поверила, что этот сукин сын… все, забудь о нем, забудь о Максе, ты просто хочешь убедиться в том, что с твоим мужем ничего не случилось, он ведь едет к другу, чтобы быть с ним в трудную минуту».
Дверь в квартиру была не заперта, сначала я позвонила, никто не открыл, и тогда я просто толкнула дверь. Я хорошо ориентировалась в огромной квартире Макса, потому что была здесь десятки раз. Я прошла вперед и услышала голоса, его и моего мужа.
– Ты спятил, – почти кричал Макс, – приди в себя, черт возьми! Ты просто спятил.
– Я не спятил, Макс, – тише и гораздо спокойнее отвечал Анатолий. – Когда ты дашь себе труд как следует подумать, то со мной согласишься.
– Убирайся из моего дома…
В этот момент я вошла в комнату. Оба сразу же замолчали, глядя на меня в растерянности, точно я ни при каких обстоятельствах не могла появиться здесь.
– Макс, – с трудом разжав челюсти, сказала я, – что произошло?
– Майка разбилась, – отворачиваясь к окну, хрипло ответил он. – Говорят, выпила лишнего. Я сейчас не в состоянии… извини. Поезжай домой, нам надо кое-что обсудить с Толей.
– Да, конечно, – отступая к двери, кивнула я.
Я села в машину и даже отъехала от дома, правда, недалеко, до соседнего угла. Анатолий вышел из подъезда через полчаса, губы сурово сжаты, между бровей глубокая складка, а я вдруг подумала, что он очень изменился. Постарел, осунулся? Этот последний месяц дался ему нелегко. Он заметил мою машину и подошел ко мне.
– Я сяду за руль, – сказал он тихо. – Тебе в таком состоянии нельзя.
– А твоя машина?
– Ребята перегонят. – Только тогда я обратила внимание на джип с охраной. – Кто тебе сообщил?
– Марина Логинова.
– Ну, конечно, она ездила на опознание. Говорят, Майка напилась в лоскуты. Впрочем, выпить она всегда любила. И вот итог.
– Прекрати, – с внезапной злостью перебила я.
– Да, извини, о покойниках плохо не говорят.
