– Нет, – настаивала я, может быть, из упрямства, но скорее всего действительно хотела понять.
– Конечно, мне следовало хорошо подумать, прежде чем связываться с подонками. Согласен. Представляю, что вы думаете обо мне. Правильно думаете, – заметил он с горечью. – Только вы ведь ничего обо мне не знаете… Вы не знаете, каково это жить с матерью-алкоголичкой в бараке, где крысы шныряют белым днем, а слово «таракан» дети произносят раньше, чем слово «мама». Вы не знаете… Извините, – запнулся он, – зря я это все говорю. Вы не виноваты, и никто не виноват.
– Я не хотела вас обидеть, – торопливо сказала я. – Иногда в самом деле стоит подумать о том, что обстоятельства бывают разные. Я не имею права…
– Все нормально, – перебил он и улыбнулся. – Для таких, как я, в этой жизни дорог не так уж много. Можно продолжать счастливую жизнь в бараке, честно трудиться, это, кстати, тоже выход. Годам к сорока сможешь купить квартиру в «хрущевке» на окраине, если раньше не запьешь с горя. А как не запить, когда вокруг нищета да еще дурная наследственность. Можно, конечно, попытаться заработать деньги, но это парню вроде меня ох как непросто. Школу я закончил неплохо и в институт смог бы поступить, но вместо этого пошел в армию. А в армии своя школа, в основном учат, как сберечь шкуру и укокошить ближнего своего. Скажем прямо, не по-христиански. И после армии лучше не стало. Одно хорошо – двоюродная сестра приютила, на работу устроился, но не мог же я у нее на кухне жить, надо и совесть иметь, а снимать квартиру мне не по карману. И в один прекрасный момент ты посылаешь всех к черту и говоришь себе: я хочу денег, и мне плевать, как я их заработаю.
– Очень жаль, – серьезно сказала я, когда он замолчал.
– Что?
– Очень жаль, что вам плевать, – ответила я. – Моя жизнь до встречи с мужем вовсе не была безоблачной, впрочем, я не считаю ее какой-то особенной. Не у одной меня мама умерла, когда мне было десять лет. Отец женился вторично, и у него были еще дети, а мне особо никто внимания не уделял. Я училась и работала, жила в общежитии, четыре девчонки в одной комнате. Конечно, мне повезло, а вам нет, я встретила Анатолия, но могла ведь и не встретить. Не знаю, возможно, мне бы тоже все надоело и денег бы наверняка захотелось, но я все-таки верю, что «все равно» мне бы не было.
– Да, наверное, – глядя на меня, кивнул Олег. – Вы из другого теста. Поэтому я и чувствую себя рядом с вами… как бы это поточнее выразиться… – Он не успел договорить, мы услышали шаги и испуганно переглянулись. Он посмотрел на часы, а ключ в дверном замке уже поворачивался. Единственное, что мы успели, поменяться местами, Олег сел в кресло, а я откатила столик. Труд напрасный, и так было ясно, чем мы тут занимались. Алексей, конечно, понял, а появился именно он, хотя до его смены оставалось часа три.
– Ты рано, – заметил Олег, голос его предательски дрогнул.
– Кое-что забыл вчера, – усмехнулся Алексей, но смотрел при этом не на Олега, а на меня. Под этим взглядом я почувствовала себя крайне неуютно и торопливо опустила глаза. – А у вас тут мило, – продолжал веселиться он, – по-домашнему. Девчонка не мешает, а то я могу посидеть с ней в кухне, пока вы тут развлекаетесь?
– Ты что, спятил? – нахмурился Олег, косясь в угол, где спала Сашка.
– Я – нет, – удивился Алексей. – Это у тебя с мозгами проблемы. Причем большие. Скажи спасибо, что я помалкиваю о твоих выкрутасах, стукачество не в моей натуре, но тебе я скажу: завалишь дело, я тебе башку оторву. Понял? – Он пошел к двери, но Олег его остановил:
– Подожди, послушай… мы просто разговаривали.
– Ты кому вкручиваешь, придурок? – разозлился Алексей, резко поворачиваясь к Олегу. – Думаешь, я не соображаю? Ладно, ее я как раз понять могу, ей надо выбраться отсюда, и она, чтобы добиться своего, пойдет на все, про папу-маму расскажет и про большую любовь охотно загнет. А ты чем думаешь, кретин? Как только она окажется возле своего богатенького мужа, ты ей будешь нужен как прошлогодний снег. Она даже не вспомнит, как тебя зовут, а ты башкой рискуешь. – Он вышел, громко хлопнув дверью, ключ в замке повернулся, и стало тихо.
Я разглядывала пол у себя под ногами. Олег вздохнул и потер лицо руками, как человек, который борется со сном.
– Это неправда, – наконец сказала я.
– Я знаю, – ответил он и тоже отвел взгляд.
Оставшееся время мы провели в молчании. Олег выглядел угрюмым. Выходка Алексея, должно быть, произвела на него сильное впечатление. Я чувствовала, что необходимо собраться с силами и поговорить с Олегом, чтобы не лишиться единственного друга, но все слова казались фальшивыми, и я знала, что не смогу произнести их. Когда закончилась его смена, я почувствовала что-то вроде облегчения. Но только до того момента, пока вновь не увидела Алексея.
Когда он появился, я читала Сашке сказку и сидела к нему спиной, стараясь никак не реагировать на его приход, но и спиной чувствовала его взгляд, насмешливый, даже издевательский, а еще в нем была злость, и это меня по-настоящему пугало. С его точки зрения, я могу лишить его денег, следовательно, я враг. А с врагами не церемонятся. Он не произнес ни слова, и я к нему обратилась лишь однажды, когда Саше потребовалось в туалет. Вечер никогда не казался мне таким тягучим и страшным, а когда мы легли спать, стало даже хуже. Страх ощущался физически, он стал почти материальным, и я как-то отрешенно и без трепета подумала: «Скоро умру», но даже мысленно боялась произнести «убьют», не из-за себя, из-за Сашки.
На следующий день я ждала Олега с беспокойством и нетерпением. Мне хотелось, чтобы он быстрее пришел, чтобы томительное ожидание наконец разрешилось, но я боялась, что он, как накануне, будет молчать, превратившись из друга во врага, и эта мысль приносила мне страдания. Не только потому, что сводила мои шансы спастись к нулю, мне не хотелось в нем разочаровываться, и это открытие буквально поразило меня. «Я слишком много о нем думаю», – испугалась я и всецело сосредоточилась на Сашке. Мы рисовали, когда пришел Олег, широко улыбнулся мне, и я вдруг ощутила нечто подозрительно напоминающее счастье и заплакала, сама не знаю почему. Может, сказалось нервное напряжение, но слезы катились из моих глаз горохом, я поспешно отвернулась. Сашка не могла их не заметить и испугалась:
– Мамочка, почему ты плачешь?
– В глаз что-то попало, – ответила я, торопливо достав платок.
Когда за Славой закрылась дверь, Олег подошел, присел на корточки напротив нас, погладил Сашкины волосы, а потом взял меня за руку.
