– Посиди, – искренне огорчилась Ольга. – Поболтаем, не виделись сто лет.
– На работу надо. Я здесь по делам… – пробормотала я, надеясь, что Ольга не спросит по каким. Она и не спросила, проводила меня до двери, и я, помахав им с Тошкой на прощание рукой, торопливо покинула подъезд. Выйдя на проспект, остановила первую же машину и отправилась на улицу Левитана. Мастерскую нашла сразу. Миновав арку, я оказалась в чистеньком дворике. Дом 16а был одноэтажным с высоким резным крыльцом, по нему как раз спускался мужчина лет пятидесяти, маленький, толстенький и лысый.
– Виктор Кузьмич, – позвали его из открытого по случаю жары окна. – Вам звонят. Трубку возьмете?
Виктор Кузьмич вернулся в свой офис, а я двором прошла к ломбарду.
Ну и что теперь? Нашла я «Опель», но ни на шаг не продвинулась. А может, вовсе не его я видела возле «малосемейки»? По виду точно он… С номером путаница, и до конца не ясно: угоняли вчера машину со стоянки или хозяин в самом деле страдал беспамятством? И что я должна сказать Родионову? А ничего. Он скорее всего решит, что я нарочно все запутываю, стараясь ввести следствие в заблуждение, и окончательно уверится в том, что я убийца.
С этими невеселыми мыслями я вернулась домой. Ни Сеньки, ни Кузи во дворе не было, и это здорово меня разозлило. Где их носит, в самом деле? Прождав понапрасну часа два, я вышла во двор и у подъезда столкнулась с Андрюхой Коломейцевым.
– Ты Сеньку не видел? – спросила я.
– Когда?
– Сегодня.
– Видел, днем. Они всей ватагой купаться пошли.
– Вот черт…
– А чего такого? Жарко. И он уже не маленький.
– Как же не маленький? Я за него отвечаю и вообще… Ладно, пошли чай пить, или тебе нельзя? – насторожилась я.
– Чай пить? – испугался Андрюха. – Почему это? Чай не водка, можно и при исполнении.
– Но ты же участковый, а меня в убийстве подозревают.
– Кто? – не поверил он.
– Родионов.
– Ничего он не подозревает, глупость какая. С какой стати ему подозревать? Да в нашем районе все равно никто не поверит…
В этот момент возле подъезда остановилась машина, и из нее вышел Родионов. Машина была такой древней, что, казалось, вот-вот развалится, зато Родионов выглядел молодцом. Светлые брюки, зеленая футболка, а сам явно только что из парикмахерской, да и улыбался так зазывно, что я до смерти испугалась: не иначе как приехал арестовывать.
– Добрый вечер, Дарья Сергеевна, – пропел он, протягивая мне руку. Я ее пожала, понемногу возвращаясь к жизни, – убийцам руки не подают.
– Добрый вечер, – пискнула я и покосилась на Андрюху: мол, смотри, что делается.
– Можно с вами поговорить? – продолжая улыбаться, спросил Александр Сергеевич.
– Мы с Андрюхой чай пить собирались, то есть с Андреем Петровичем, – поправилась я, чувствуя, как наливаюсь краской.
– А меня не угостите?
– Что ж, пойдемте, – пожала я плечами, а Коломейцев, с момента обмена рукопожатием с Родионовым стоявший по стойке «смирно», зачем-то снял фуражку, повертел ее в руках и сказал:
– Что ж, Дарья Сергеевна, вы с товарищем побеседуйте, а я уж в другой раз. Всего вам доброго. – И зашагал через двор. Я смотрела ему вслед, пока Родионов не начал кашлять.
– Идемте, – кивнула я.
Мы пришли на кухню, и тут открылись два неприятных факта: во-первых, пить чай было не с чем, за время моего отсутствия трио купальщиков уничтожило все конфеты, во-вторых, и в главных, не было самого чая. Я совершенно не знала, что делать, а Александр Сергеевич спешно обулся и, к моему великому удивлению, исчез. Удивление только возросло, когда Родионов вернулся: в руках у него была коробка с тортом и пакет, из которого он извлек пачку чая, зефир и конфеты в довольно внушительного вида кульке. Да, большие хитрецы работают в нашем уголовном розыске.
– Это все мне? – на всякий случай поинтересовалась я, чтобы не съесть лишнего и не поставить человека в неловкое положение.
– Конечно, – изумился он, и мы сели пить чай.
То, что Родионов большой хитрец, сделалось мне доподлинно ясно, потому что об убийстве он не заговаривал, болтал о всякой чепухе, и ладно бы меня выспрашивал, это было бы как раз понятно – материал собирает, но болтал он в основном о себе: где родился, где учился, упомянул маму в Туле и дважды сообщил, что не женат. Оставив три маленьких кусочка купальщикам, мы подъели торт, я убрала со стола и пристально посмотрела в глаза Родионову. Дураку ясно, сейчас он сообщит что-то важное и, судя по прелюдии, мало мне не покажется. Может, еще один труп нашли в том же шифоньере? В общем, тюрьмы мне не миновать, дело ясное, не стал бы он на торт тратиться. Я пригорюнилась, увлекшись этими мыслями, а Родионов спросил:
– Вы по вечерам чем обычно занимаетесь?
