Надо было поскорее сматываться, а я все пялилась на картину с одной мыслью: что-то здесь не так. В конце концов, я сунула ее под мышку и быстро покинула дом. Запирать дверь не стала, чтобы не задерживаться на крыльце. Нашла в траве свой этюдник и углубилась в парк по соседству со школой. Парк по причине школьных каникул был абсолютно необитаем. В учебном году здесь, скорее всего, проводили занятия физкультурой. Устроившись на скамейке, я поставила перед собой портрет, взяла бумагу, карандаш и быстро сделала два наброска. У меня получилось очень похоже. Вопрос, насколько портреты, написанные Анной, схожи с оригиналами. Однако ее собственный портрет позволял на это надеяться: ее-то я узнала сразу.
Закончив работу, я собрала свои вещи, прихватила портрет и вернулась к дому. Далее все повторилось: я спрятала этюдник, проникла в дом, вернула портрет на прежнее место и выбралась на улицу, на этот раз заперев дверь и спрятав ключ на прежнее место. Надеюсь, мое вторжение останется незамеченным.
Я зашагала по дороге в Дубровку в глубокой задумчивости и в конце концов решила: мне требуется помощь, одна я с этими загадками справиться не смогу. Есть вещи, которые мне просто не под силу. Я прикидывала, кто может мне помочь. Первым на ум пришел Марк. Хоть он болтун, трепло и бабник, но связи в милиции у него должны быть, раз он патологоанатом, а здание, в котором он трудится, снабжено табличкой «Судебно-медицинская экспертиза». «Марк – вот кто мне нужен», – удовлетворенно кивнула я где-то минут через пятнадцать и зашагала веселее.
Возможно, из-за переполнявших меня эмоций и мыслей я опять перепутала тропинки и умудрилась выйти возле кладбища. Только я сообразила, где нахожусь, как услышала автомобильный сигнал, повернулась и увидела «Жигули» с надписью «Милиция» на боку. Сердце мое стремительно ухнуло вниз. «Все, – решила я. – Допрыгалась. Либо за убийство арестуют, либо за кражу со взломом, хоть я и не взяла ничего». Готовясь рухнуть в обморок в ближайший момент, я замерла на обочине. Машина остановилась, и из нее вышел Молчанов. Его веснушчатая физиономия неприятностей не предвещала, вообще было трудно поверить, что он замышляет какое-либо злодейство. Это позволило мне слегка расслабиться и даже улыбнуться.
– Добрый день, – приветствовал он меня, облокотился на дверь машины и широко улыбнулся.
– Здравствуйте, – пискнула я и поспешила откашляться.
– Урок закончили?
– Простите, что?
– Я имею в виду ваше совместное рисование. – Я открыла рот, готовясь произнести что-то невнятное, а Молчанов продолжил: – А где Анна? Пошла домой?
– Видите ли, – подбирая слова, начала я. – Мы с Анной не встречались сегодня. Она позвонила и сказала, что у нее какие-то дела.
– Дела? – На лице Молчанова появилось такое изумление, точно у его жены сроду не было и быть не могло никаких дел. – Ах, дела… значит, вы не встретились?
Что, если он меня проверяет? Вдруг Анна меня заметила и нажаловалась мужу?
– Нет, к сожалению.
Он посерьезнел и сказал:
– Я бы хотел с вами поговорить. Сядьте, пожалуйста, в машину.
Делать этого мне очень не хотелось, но и отказаться я не могла. Подошла и плюхнулась на переднее сиденье, дверь закрывать не стала, впрочем, Молчанов свою тоже не закрыл.
– Я очень обрадовался, когда жена рассказала, что познакомилась с вами, – начал он, но никакой радости в его голосе не чувствовалось. – Человек из города, художник. Аня тоже рисует. По-моему, отлично, хотя я в этом не разбираюсь. Понимаете, мы живем в деревне и ей не хватает общения.
– Да, конечно, – кивнула я, гадая, зачем он затеял этот разговор.
– Она мало видится с людьми. Иногда целыми днями бродит по лесу. Анна перенесла большую потерю: ее родители погибли во время пожара, их не смогли спасти, она как раз возвращалась домой из школы и видела в окне свою мать, они жили на пятом этаже. Спасаясь от огня, родители выпрыгнули из окна. И оба погибли. Прямо на ее глазах. Вы понимаете? – Я кивнула, не в силах ничего ответить. – С тех пор она… неважно себя чувствует. У нее бывают приступы депрессии, иногда она ведет себя странно.
«Это точно», – чуть не брякнула я.
– Врач рекомендовал ей занятия живописью. Это ее успокаивает. Я вам буду очень благодарен, если вы немного с ней позанимаетесь. Вы ведь настоящий художник. И Анне будет приятно. Собственно, ей здесь даже поговорить по-настоящему не с кем. Она ведь очень умная женщина и с образованием…
– Да-да, я с удовольствием.
– Вот и отлично. Вы надолго у нас?
– Не знаю. Возможно, на неделю, может, больше.
– Я думал, что вы уехали вместе с другими.
– Мне ведь не запретили оставаться здесь? – насторожилась я.
– Значит, вам понравились наши красоты… или еще кто-то? – Он сделал мгновенную паузу и улыбнулся.
– Что? А, нет… – «Неужели он знает о Кирилле? Или о Самарском? Но с Самарским я могла бы и в городе встречаться». – У меня отпуск, – соврала я. – Куда-то ехать – денег нет, а здесь у вас красиво и отдохнуть можно дешево.
– Надеюсь, вы не забудете про мою жену, – опять улыбнулся он. – Дадите ей несколько уроков. Если надо, я заплачу.
– Что вы, я с большим удовольствием и вообще… просто… сегодня мы не встретились, может, она действительно занята делами.
