– И круги, которые ты надела на детей, – впервые улыбнулся Лютик. – У нас хорошая команда, Ули.
– Как ты меня назвал?
– Ули. Я слышал, так тебя зовут дети. Я ошибся?
– В общем, нет. Тхан, что нам делать дальше? Плыть к берегу?
– Нет. Туда нельзя. Опасно.
– Я и сама вижу. Тогда что?
– Пока ничего. Держаться на воде. У нее, – показал Лютик на Галю, – круг почти пустой. Наверное, порвался. Придется ее держать. Это хуже.
– Не волнуйся, у меня есть еще, – и я стянула с плеч рюкзак.
– Ты молодец, Ули, – Лютик удивленно посмотрел на меня. – Ты умная.
– А так сразу и не скажешь, верно? – по-русски проворчала я.
– Что? – переспросил Лютик. – Я не понимаю.
– Я говорю, нужно проверить круги у остальных девочек, и, если у них все в порядке, стоит надуть для тебя и меня. Так нам будет гораздо легче держаться.
– Ты умная. Да. Это так, – окончательно утвердился в своем спорном мнении Лютик и принялся осматривать круги Риты и Оли, одновременно надувая плавсредство для Гали.
У моих девочек, к счастью, все было в порядке, разноцветные дешевые игрушки оказались на удивление прочными. Дети уже не висели на них безжизненными куклами, они окончательно пришли в себя и теперь стайкой дельфинят окружили нас с Тханом.
– Уля, а что это было? – высказала общий вопрос Оля.
– Это было цунами.
– Что?
– Надо канал «Дискавери» смотреть, а не только сериалы, – сварливо ответила Кузнечик. – Тогда бы ты знала, что цунами – это огромная волна, которая получается от землетрясения где-нибудь на глубине. Правильно, Уля?
– Правильно, Кузнечик, ты умница, – я улыбнулась. – Наверное, тряхануло прилично, потому что уж очень гигантское цунами, по-моему, на нас обрушилось. Хотя я никогда с этой штукой прежде лично не сталкивалась, у нас ведь дома с цунами как-то не сложилось. Сейчас у дяди Тхана спрошу.
Но дядя Тхан с такой огромной волной тоже дела никогда не имел, он только слышал от деда, как это бывает и как нужно себя вести.
Пока мы мило беседовали, нас унесло еще дальше в океан. Берега видно уже не было. Солнце палило нещадно, и скрыться от него можно было лишь под водой. Но почему-то не хотелось.
– Пить хочется, – тоскливо протянула Кристя.
– А мне, думаешь, не хочется? – угрюмо бросила Рита. – Всем хочется, жарко ведь. И во рту все такое соленое, тьфу, противно.
– Так, детвора, – скомандовала я. – Все ко мне.
Дельфинята подплыли. Я снова сняла свой рюкзак, правда, теперь управляться с ним было гораздо проще, поскольку я висела на прелестном розовом круге, щедро украшенном игривыми свинками. Он единственный оказался достаточно большим, чтобы я смогла в него втиснуться. Лютику повезло еще больше – ему досталась надменная утка, что вызвало бурю восторга у нашей команды. Лютик развернул круг так, чтобы голова утки оказалась у него за спиной, и теперь был похож на Тяни-Толкая из сказки о докторе Айболите.
Когда я вытащила из рюкзака фрукты, девочки радостно захлопали в ладоши.
– Учтите, – сказала я, вручая каждой по одному яблоку, персику или груше, – они тоже снаружи соленые, вытереть их нечем. Но жажду утолить должны помочь. Тхан, ты будешь?
– Нет, пусть дети едят.
– Ладно. Я тоже потерплю. Тут всего осталось три персика и груша, это будет наш неприкосновенный запас. Неизвестно ведь, сколько придется в воде болтаться, мало ли что…
На меня напала болтливость. Вероятно, это была реакция на пережитое, я не замолкала ни на минуту и никак не могла остановиться. Я рассказывала девочкам разные забавные истории, веселя и отвлекая их. Поначалу у меня неплохо получалось, малышки даже иногда заливисто хохотали.
Если посмотреть со стороны, картинка получается – сплошной сюр! Посреди океана, который с увлечением грызет побережье, болтается на разноцветных хлипких кругах, годных лишь для бассейна, стайка девчушек, весело и безмятежно хохочущих над трепотней тетки совершенно безумного вида, которая впала в детство и напялила на себя круг со свинками. Рядом с безмятежным лицом Будды (если можно представить Будду в круге-уточке) отдыхает на воде уроженец Юго-Восточной Азии.
В общем, сплошной Сальвадор Дали. Сон, навеянный невыключенным радио в грозовую ночь.
Через два часа я охрипла, девчата мои тоже подустали. Мерное покачивание на волнах – штука, конечно, приятная. Первые двадцать минут. А когда счет идет на часы – выйдет из строя самый крепкий вестибулярный аппарат. А если к тому добавить палящий зной…
К вечеру этого бесконечно долгого дня нас умотало так, что мои дельфинята были на грани обморока. Да и я, если честно, грустно сидела вместе с ними на этой самой грани и размышляла: а не хлопнуться ли и в самом деле со вкусом в такой соблазнительный, такой славненький обморочек? Глядишь, и время быстрее пройдет!
Ага, а кто будет следить за тем, чтобы ослабевшие девчонки не выскользнули из своих кругов? Веревка ведь на поверхности не удержит, а утонуть после всего перенесенного было бы обидно.
Ночная прохлада слегка освежила нас, и девочки все же смогли уснуть.
Лютик предложил мне тоже поспать, я проявила встречную инициативу. Мы немного поспорили, но к единому мнению так и не пришли. И теперь не спали оба.
Не знаю, почему решил бодрствовать Лютик, но лично у меня случился приступ неизвестной мне раньше болезни – глубинобоязни. Осознание того, что подо мной сотни метров черной ночной воды, в которой плавают разные твари… Я не знаю, водятся ли в этих широтах и на такой глубине барракуды с муренами, но сейчас мне казалось, что под нами скапливаются полчища плавучих гадин и, со знанием дела поглядывая вверх на наши беззащитные ноги, бросают жребий – кому какая достанется. А еще ведь есть акулы, а еще – пираньи. Или нет, пираньи водятся только в пресной воде. Уф, сразу полегчало, пираний там нет.
Да что же это такое, в самом деле! Зачем природа наградила меня таким богатым воображением! Нет бы подарить мне богатую шевелюру, например, а еще лучше – грудь. Вот это я понимаю – награда! А у меня не подарок, а просто издевательство какое-то, которое в данный момент услужливо показывает, как к нашим ногам приближаются жадно раскрытые пасти с немыслимым количеством зубов. Они все ближе, ближе, вот в поле зрения появляется моя беззащитная пятка, вот…
– Тхан! – подпрыгнув в воде, взвизгнула я.
– Что, что случилось? – испугался бедняга.
– Там, внизу, кто-то есть, я это чувствую, – проклацала я зубами.
– Конечно, есть, – с недоумением посмотрел на меня Лютик. – Рыбы. И зачем так кричать? Дети спят. Забыла?
– Извини, – пробормотала я и, сопя от напряжения, попыталась вытащить ноги из воды и лечь горизонтально.
Ха! В круге-то, со свинками! С рюкзаком! Лечь!
Эксперимент завершился неудачей. Нет, ноги я из воды вытащила, и они теперь лихо торчали вверх. А вот верхняя половина туловища окунулась в водичку. И вернуться в исходную позицию оказалось довольно проблематично.
Когда я, в очередной раз вдоволь нахлебавшись соленой воды, с трудом придала своему телу нужное положение, злость, кипевшая во мне, надавала воображению увесистых пинков, и оно убралось прочь вместе со своими инфернальными картинками.
Рядом послышался странный звук, похожий на смех, замаскированный под кашель. Я свирепо посмотрела на Лютика:
– Весело тебе, да?
– Нет, – попытался нацепить маску Будды Лютик, но, не выдержав, рассмеялся. Получилось у него на удивление заразительно, потому что уголки моих сердито сжатых губ начали непроизвольно подергиваться,
