– На твоем месте я бы не стала ссориться с мамой, тем более из-за наследства.
– Тебе хорошо, у тебя была нормальная мать, а у меня эта чокнутая.
Мы наконец добрались до стоянки, где находилась машина, на которой приехали Яна с молодым человеком, довольно старенькие «Жигули». Янка, взглянув на них, сморщила нос. Машина принадлежала Юре, разумеется, он не соответствовал представлениям моей сестры о достойном молодом человеке, но если встречает она меня с ним, значит, никого другого на примете у нее нет.
– А как твои дела? – спросила Яна, когда мы устроились на заднем сиденье, а Юра завел машину.
– Ничего нового, – уклончиво ответила я.
– Они не нашли убийцу?
Я покачала головой.
– Если бы у меня были новости, я бы немедленно позвонила.
Янка кивнула, соглашаясь со мной.
До родного города на машине добираться надо часа два, всю дорогу Янка болтала без умолку, в основном жалуясь на мать, не стесняясь присутствия Юры и вроде бы вовсе не обращая на него внимания. Мы остановились перекусить в ресторане по дороге, но и за столом Янка продолжала болтать. Польза от этого была лишь одна: я не заметила, как пролетело время, и мы въехали в наш город.
– Наверное, я перееду в Москву, – оглядываясь с явным неудовольствием, заявила сестрица.
– Что ты будешь там делать? – вздохнула я.
– Какая разница? Здесь мне все ужасно надоело. Как думаешь, отец оставил нам много денег?
– Понятия не имею.
– Я думала, он был с тобой откровенен.
Замечание это показалось мне довольно странным, но в тот момент я не склонна была размышлять на эту тему. Когда умерла бабушка, мать папы, все ее имущество отошло мне, о чем она предупредила заранее. Отец с ее решением согласился. Соответственно, было оговорено, что на наследство отца я претендовать не буду, но он погиб неожиданно и завещания не оставил. Возможно, Муза опасалась, что я воспользуюсь ситуацией. Если так, то совершенно напрасно.
Мы подъехали к дому, где жила семья отца. Собственно, я могла остановиться в квартире бабки, квартирантов я предупредила заранее, и на днях они ее освободили. Но я решила, что переберусь туда только в том случае, если увижу, что и Муза, и Яна мне не рады. Если честно, такое казалось не особенно вероятным: и с Музой, и с сестрой у меня были очень хорошие отношения, однако, наслушавшись Янкиных рассказов, я подумала, что, возможно, мне придется жить отдельно.
– Ну вот, – сказала Янка, выходя из машины. – Сейчас начнется…
– Что ты имеешь в виду?
– Сама увидишь.
Юра вытащил мои вещи из багажника, Янка кивнула ему и направилась к подъезду.
– Спасибо вам большое, – поблагодарила я. – Может быть, зайдете к нам?
– Перебьется, – отозвалась Янка, открывая дверь.
– Извините, – промямлила я и пошла за ней. – По-моему, он неплохой парень, – со вздохом заметила я уже в подъезде.
– А по-моему, он идиот.
– Однако он оказал тебе услугу. И мне тоже.
– Ну и что? Подумаешь. Мне что теперь, из-за этого всю жизнь быть ему благодарной?
– Допустим, не всю жизнь, но ты могла бы вести себя вежливо.
– Он в меня влюблен, – хмуро сообщила Янка. – Это он так сказал. И сразу стал на тебя пялиться. По- твоему, это нормально?
– Он не пялился. Просто ему было любопытно…
– Да ладно. Я все вижу. Если такое ничтожество будет заглядываться на других, на фига он мне вообще сдался?
– Разумно, – пожала я плечами.
В этот момент дверь квартиры распахнулась, и я увидела Музу. Вот уж кто заслуживает отдельного описания, так это моя мачеха. Очень эффектная женщина без возраста. Пышные волосы ярко-рыжего цвета рассыпаны по плечам, зеленые глаза особенно хороши, полные губы и вздернутый носик, который она презрительно морщит по любому поводу. Правда, сейчас ее лицо украшала широкая улыбка. Ровные белые зубы придавали улыбке голливудский шик. Высокая, с великолепной фигурой, она несла себя так торжественно, что временами напоминала метрдотеля в дорогом ресторане. В правой руке неизменная сигарета, Муза держала ее, манерно отведя руку в сторону. На мачехе в настоящий момент был розовый пеньюар, почти прозрачный, и туфли на высоченных каблуках, она носила их даже в ванной, с презрением относясь к женщинам, предпочитавшим тапочки. Когда-то Муза закончила театральный институт, о чем вспоминала к месту и не к месту. На момент встречи с моим отцом играла в нашем драматическом театре, где ей доверяли роли без слов. Разумеется, она считала, что сие происходит из-за интриг и черной зависти коллег-бездарей. Мне не довелось ее видеть ни в одном спектакле, потому что вскоре после замужества театр она покинула. По мнению людей, хорошо ее знавших, актрисой она была никудышной, зато умудрилась превратить собственную жизнь в бесконечный спектакль. Моя бабка ее терпеть не могла и называла фигляркой. Разумеется, Муза платила ей тем же, звала старой ведьмой, которая, по ее мнению, просто выжила из ума. Однако при редких встречах они вели себя образцово, бабка обращалась к ней «милочка» с преувеличенной ласковостью, смахивающей на издевку, а Муза, соответственно, называла ее «матушкой» и тоже не без ехидства. Между двумя этими женщинами мужчина должен был чувствовать себя неуютно, но
